пятница, 29 сентября 2017 г.

Конец истории

Виктор Пелевин о России после Путина

   «А может быть, никакого Пелевина и нет. Может быть, за него компьютерная программа книги пишет», — подобную версию относительно творческого метода одного из главных современных российских писателей из уст обывателя можно услышать довольно часто. Вполне вероятно, что и сам Виктор Олегович о ней знает. Но даже если и нет, его новый роман «iPhuck 10» можно прочесть как своего рода ответ на это предположение.


МИР РОМАНА
   Для начала, о ключевом, заглавном предмете: iPhuck — это гаджет для занятия сексом. Дорогой и сложный (гораздо сложнее, чем просто фаллоимитатор или искусственная вагина), с выходом в интернет, обеспечивающий пользователю ощущение абсолютной реальности происходящего.
   Дело в том, что в России второй половины XXI века (а именно в это время происходит действие романа) секса нет. То есть им больше не занимаются телесно. Точнее, теперь для этого нужны не две биологические особи, а одна. Половой контакт между мужчиной и женщиной, мужчиной и мужчиной, женщиной и женщиной и вообще любые виды секса, где требуется присутствие более одного биологического тела, — маргинализован. Люди спят с проекциями (андроидами или iPhuck'ами), а размножаются через пробирку, чтобы избежать инфекций и дать здоровое потомство. Зато иллюзия позволяет провести ночь со сказочной принцессой или римским гладиатором — да с кем угодно. Редкие поклонники физического секса еще остались, но они вне закона.
   Виктор Пелевин всегда очень скрупулезно выстраивает свои миры и подробно их описывает. И роман «iPhuck 10» в этом смысле — не исключение. Во второй половине XXI века сетевое и виртуальное если не окончательно взяло верх над биологическим и физическим, то во всяком случае обрело не менее убедительный статус. Например, появились специальные кладбища/колумбарии, где после смерти человека хранится облако его девайсов.
   Государственная политика тоже претерпела существенные изменения: Российская Федерация теперь называется Российской Империей, это монархия (ее восстановили в конце 2030-х), и она управляется клонированным Государем (38 процентов биологического материала взяли из левого уса Никиты Михалкова и добрали геномами европейских, китайских и абиссинских династий). Если с Государем приключается что-то нехорошее, то Аркадия Первого сменяет Аркадий Второй, Третий и далее по списку. Описанные в романе события разворачиваются при Аркадии Шестом.

ГЕРОИ
   Владимир Сорокин как-то сказал, что писатель — это «пишущее тело». У Виктора Пелевина же герой-рассказчик — это пишущий разум, лишенный телесного воплощения. Сам про себя он говорит, что он «типичный российский искусственный интеллект второй половины XXI века», «полицейско-литературный робот ZA-3478/PH0 бильт 9.3» с достоевским именем Порфирий Петрович. ПП (назовем его так для краткости) живет только в сетевом пространстве, а его характер, по его же меткому определению, «окрашен в контрастные тона нашей исторической и культурной памяти» и сочетает в себе одновременно и «Радищева с Пастернаком и как бы дознавателя по их объединенному делу».
   Внешность полицейского робота может быть любой, но менять он ее волен в рамках некоего заданного шаблона. ПП носит «петровские усы торчком», бакенбарды (любого цвета: от оранжевого до фиолетового) и «лысину с длинным зачесом поперек». Сам про себя он шутит: горе look'овое (в романе не прямо россыпь узнаваемых фирменных пелевинских каламбуров, но их много, и они привычно смешные). Ну и главное: алгоритм робота ПП выполняет две функции. Первая — «раскрывать преступления, наказывая зло и утверждая добродетель» (да, ему свойственны некая напыщенность и витиеватость стиля). То есть он сотрудник Полицейского Управления. И вторая — писать об этом роман в реальном времени.
   Робот написал уже 243 романа, а после того, как его взяла в аренду (это тоже возможно) некая искусствовед и куратор по имени Маруха Чо (бритая наголо, «иссушенная диетами», облаченная в кожаную БДСМ-упряжь с шипами женщина, чей гендер был определен в анкете как «баба с яйцами») для «конфиденциального анализа арт-рынка», приступил к написанию 244-го — то есть, собственно, романа «iPhuck 10». И он как бы пишется буквально по мере того, как читатель перелистывает страницы.

ЖАНР
   Как шутят сценаристы, второй вопрос, который обычно задает продюсер (первый: кто главный герой?), звучит так: кто злодей и где любовная линия? Ответ: злодей — баба с яйцами, и любовь — у сетевого ищейки, будет с ней же. Много любви. Напряженной и изобретательной. В какой-то момент в ход пойдет даже красная английская телефонная будка, причем не как место встречи, а как инструмент проникновения, но спойлеры нынче не приветствуются. Маруха отправляет ПП собирать информацию о разных произведениях искусства, а в перерывах их отношения развиваются от флирта до секса. Разумеется, виртуального.
   Поэтому жанровая принадлежность романа «iPhuck 10» находится где-то между детективом и любовным романом. Если вспомнить «Священную книгу оборотня» и «S.N.U.F.F.», то рядом с ними на полке можно поставить и «iPhuck 10». И надо сказать, что такая джеймсбондовщина в абсурдных футуристических декорациях удается Виктору Пелевину лучше всего. Его ирония и цинизм очень идут любовной линии, а талант фантаста — сложному образу антагониста.

СОВРИСК
   Поскольку область совершения преступления и его расследования — современное искусство, то читателя ждет много остроумных объяснений его сути, художественной ценности, формирования спроса и предложения («Грязный секрет современного искусства в том, что окончательное право на жизнь ему дает — или не дает — das Kapital»), а также роли художников, в частности Павленского, в художественном процессе. При этом современная героям культурная парадигма называется «новой неискренностью».

КРИТИКИ
   Об отношениях Виктора Пелевина с литературными критиками можно было бы написать отдельный роман. Они непростые. На них влияет множество обстоятельств: от текста пелевинского романа до представлений конкретного критика о прекрасном. Некоторые уважаемые обозреватели старшего поколения довольно резко отзывались о книгах писателя. В ответ Виктор Пелевин придумывал им обидные прозвища и в качестве эпизодических персонажей выводил в неприглядном виде в своих новых романах.
   И вот в «iPhuck 10» устами своего литературного робота-полицейского автор разразился длинной филиппикой в адрес всех критиков вообще и их роли «кураторов литературного процесса». Местами нападки слишком грубы, чтобы претендовать на изящество. Местами слишком изящны, чтобы казаться грубыми. Вот некоторые особенно эмоциональные пассажи.
   (О критиках): «Критик, по должности читающий все выходящие книги, подобен вокзальной минетчице, которая ежедневно принимает в свою голову много разных граждан — но не по сердечной склонности, а по работе. Ее мнение о любом из них, даже вполне искреннее, будет искажено соленым жизненным опытом, перманентной белковой интоксикацией, постоянной вокзальной необходимостью ссать по ветру с другими минетчицами и, самое главное, подспудной обидой на то, что фиксировать ежедневный проглот приходится за совсем смешные по нынешним временам деньги».
   (Что такое мейнстримное СМИ): «Смердящий член, которым деградировавший и изолгавшийся истеблишмент пытается ковыряться в твоих мозгах».
   (Ну и об отличии критика от блогера): «Если человек высказывается как блогер и частное лицо, это одно. Но когда он выступает в СМИ как «критик»... Это как если бы на огромном смердящем члене сидела злобная голодная *****вошка, которая, пока ее носитель продавливает серьезные аферы и гадит человечеству по-крупному, пыталась напакостить кому-то по мелочи...»
   Все это выглядело бы как искренняя обида писателя на журналистов, если бы не одно но. Пелевинская ирония такова, что главный герой, который произносит все эти гневные тирады, через некоторое время сам окажется в критиках, хотя и в состоянии измененного сознания.

А значит, игра продолжается.


Источник: https://lenta.ru/articles/2017/09/26/iphuck/

пятница, 22 сентября 2017 г.

Дьявол в голове

Кошмары Стивена Кинга сделали его гением

21 сентября Стивену Кингу исполняется 70 лет. И наверное, это тот случай, когда можно пренебречь правилами формата и не перечислять названий его романов. Во-первых, их слишком много. Во-вторых, вряд ли среди читателей этого текста найдется кто-то, кто ни разу не держал в руках его книгу или не видел экранизаций его произведений. О феномене одного из самых популярных и плодовитых современных писателей рассуждает обозреватель Николай Александров.

Стивен Кинг — мэтр массовой литературы, что очевидно. Но что делать, если в данном случае этот трюизм не просто общее место. Прилипший к Кингу штамп — «король ужасов» — показатель его гиперпопулярности. Триллеры, фантастика, хоррор определили его писательскую карьеру. Впрочем, в наше время сама популярность (то есть общественное признание) хочешь не хочешь становится эмблемой гениальности. И многие всерьез называют Кинга гением. Гением и графоманом. Я бы сказал, принципиальным графоманом. Кинг сам положил себе писать 2000 слов в день. То есть — как минимум две тысячи. Количество часов, потраченных на писание, для Кинга являются критерием писательской самоидентификации.

Возможно, он прав. Его плодовитость равнозначна его успеху. Он пишет давно и написал очень много. Прочесть всего Кинга трудно. Даже при большой любви к ужасам и фантастике. Человеку, не испытывающему любви к жанровой литературе, это тем более не по силам. Кинг бесконечен и необъятен как космос. Один цикл «Темная башня» чего стоит.
Писать о Кинге тоже нелегко. Во-первых, в силу его неохватности. Во-вторых, подробные сведения о нем любой пользователь интернета найдет с легкостью. Из этих сведений, между прочим, с жесткой необходимостью следует, что Кинг не мог не стать писателем-фантастом. Ну правда. Когда Стивену было два года, отец ушел из семьи, и мать на закономерный вопрос, куда подевался папа, ответила, что его похитили марсиане.
Мальчиком, он стал свидетелем гибели своего сверстника — тот попал под поезд. Он читал комиксы, смотрел фильмы ужасов, рано увлекся Лавкрафтом и Эдгаром По. Ну и сам сочинял, разумеется. Но любопытны здесь не просто факты, позволяющие установить банальные параллели между жизнью, увлечениями и творчеством, а некоторые неожиданности. Вот например: сильнейшее впечатление на Кинга произвел мультфильм «Бэмби». Только не сама трогательная история об олененке, а лесной пожар, от которого спасаются звери.
Пожар стал причиной ночных кошмаров. Так же общеизвестно, что Кинг был сбит машиной и сильно пострадал. Водителя признали невиновным — он не был пьян, не превышал скорости, просто отвлекся на собаку. Так вот, Кинг впоследствии страшно переживал, что не приобрел сбивший его минивэн на аукционе. Он мечтал его уничтожить, разбить битой.
Первый знаковый роман Кинга, по преданию забракованный самим писателем и извлеченный его женой из мусорной корзины, — «Кэрри». Знаковый по нескольким причинам. Девочка-подросток страдает и в школе, и дома. В школе ее терроризируют сверстники, дома — религиозная фанатичка-мать. Ее как будто окружает безликое и безысходное зло. И вот в момент первой менструации в девочке просыпаются невиданные силы и обрушиваются на обидчиков.
То есть обрушиваются — слабо сказано. То, что исходит из Кэрри, по силе разрушения равнозначно ураганам «Харви» и «Ирма» вместе взятым. По этой же схеме (с несколько другими причинно-следственными связями) построен и роман «Воспламеняющая взглядом».
Если Лавкрафт — которого, по Кингу, следует, между прочим, читать в подростковом возрасте и в чьем творчестве Кинг усмотрел выражение подростковой сексуальной неуверенности — говорил о скрытом, неявном, таящемся ужасе (самое страшное — предчувствие, предощущение неясной угрозы), то Кинг всегда стремится зло овеществить. Зло у него вроде бы безлико, но всегда находит носителя, медиума, более или менее оформленного.
Это во-первых. А во-вторых, зло — это вызов, которому необходимо противостоять. Зло подлежит уничтожению, хотя и неуничтожимо. В этом особенность таланта Стивена Кинга. При всей своей любви к странному, фантастическому, мистическому — он не мистик.
Он сугубо материален. Реалистичен, если угодно. Это легко увидеть, если сравнить еще один его знаковый (и тоже ранний) роман «Сияние» с гениальной экранизацией Стэнли Кубрика. У Кубрика зло внеположено миру и человеку и стремится человека поглотить.
Этот инобытийный свет разрушителен, и сопротивляться ему почти невозможно. Это темная сторона Вселенной, готовая уничтожить все: семью («Сияние»), любовь («Широко закрытыми глазами»), человечество («Космическая одиссея 2001 года»). У Кинга, при всей холодности и жесткой натуралистичности его мира, все выглядит гораздо более оптимистично. Можно уловить хотя бы симптомы зла (психологические, социальные, расовые), а значит — найти противоядие. То есть — альтернативную силу.
В овеществление зла (а собственно, тогда, как ни странно, оно и становится уязвимым) Кинг и играет от романа к роману, от книги к книге. Его изобретательности стоит отдать должное. Он умеет быть сюжетно небанальным, он может увлечь. Но и наскучить тоже может довольно быстро.



Николай Александров



пятница, 15 сентября 2017 г.

А убийца — садовник

Почему Агата Кристи, Шекспир и Конан Дойл обвиняли в убийствах невиновных

На русский язык перевели триллер голландца Германа Коха об «идеальном убийстве» и психологии писателя «Уважаемый господин М.», исследование французского литературоведа и психоаналитика Пьера Байяра «Дело собаки Баскервилей» о том, что Шерлок Холмс и Конан Дойл обвинили в убийстве не того, и сборник рассказов кавалерственной дамы ордена Британской империи А.С. Байетт «Призраки и художники».


Герман Кох «Уважаемый господин М.» (перевод Н. Бассиной, изд-во «Азбука»)

Из названий романов, в которых современные авторы не справились с сюжетом, можно составить энциклопедический том. Когда писатель начинает за здравие, а кончает за упокой, когда не знает, куда в финале приспособить главного героя и просто убивает его (почему-то наиболее нелогичным способом), когда долго и небесталанно выстраивает биографию героя, его непростой характер, аккуратно вывязывает его отношения с окружающими и с действительностью, добавляет ему двойника для остроты, а потом вдруг заканчивает такой прописной банальностью, что читателю остается только спросить: «Эти вот сейчас 400 страниц были зачем? Чтобы победно провозгласить, что Земля вращается вокруг Солнца, а все люди немного психи?» — явление скорее частое, чем редкое.

Тем краше на фоне доминирующего сюжетного бессилия выглядят романы голландца Германа Коха, у которого даже такая ржавая пружина, как «идеальное убийство», начинает поблескивать свежевыплавленным металлом.

Итак, жил да был престарелый писатель М., автор нескольких проходных романов и двух бестселлеров. Второй бестселлер был способом разобраться с женой, которая его бросила, и содержал много подробностей из личной жизни бывших супругов. В основу первого же легла реальная история, которая в какой-то момент заполнила первые полосы всех голландских газет: ученик подозревается в убийстве учителя. Учитель истории соблазнил старшекурсницу. После недолгого романа с преподавателем девушка предпочла ему своего одноклассника. Известно, что учитель в конце декабря приехал к подросткам в загородный дом, где они проводили рождественские каникулы. Больше его не видели. Логично предположить, что подросток избавился от соперника. Но улик нет. Да и вообще в финале оказывается, что все гораздо сложнее и неожиданнее.

Собственно, неторопливое рассказывание истории любовного треугольника и есть одна из сюжетных линий романа. Вторая — своего рода пародия на шпионский детектив: сосед сверху следит за писателем и его семьей: второй, молодой, женой и их маленькой дочкой. Шпионит активно: приходит на встречи с писателем, подсаживается к ним за столик в кафе, подкарауливает у загородного дома и специально попадается на глаза. Попутно размышляя об уродливости человеческой жизни и мерзости человеческих отношений, что уже стало своего рода визитной карточкой Германа Коха: что заставило совсем юную девушку лечь в постель со стариком, что она чувствует, когда ходит с мужем на издательские вечеринки и другие мэтры от литературы ощупывают ее взглядом и не только, что она скажет своей маленькой дочери, когда писатель умрет. В какой-то момент эти две линии пересекаются довольно оригинальным способом.

Герман Кох любит убийства. Люди гибли у него тем или иным насильственным способом в «Ужине» и в «Домике с бассейном». И всегда это было не убийство ради убийства, а что-то другое: черствость, жестокость, зависть, корысть. То есть рядовые, в общем-то, чувства, которые люди время от времени испытывают друг к другу, с точки зрения Германа Коха, убивают.

Пьер Байяр «Дело собаки Баскервилей» (перевод А. Поповой, изд-во «Текст»)

В отличие от «Уважаемого господина М.» Германа Коха «Дело собаки Баскервилей» не роман, хотя и содержит настоящее детективное расследование. Правда, расследование, написанное на полях другого знаменитого литературного дела — дела «Собаки Баскервилей».

Есть такое особое занятие: искать настоящего убийцу в детективных романах. Оно даже имеет специальное название: «полицейская критика». Это когда внимательные читатели, настоящие фанаты детективного жанра, уверены что писатель вместе со своим героем-сыщиком ошиблись и назначили преступником невиновного. Так, например, есть исследования, доказывающие, что царь Эдип не убивал своего отца, пусть даже Фрейд назвал его именем целый комплекс; что доктор Шеппард не убивал Роджера Экройда, как решил Эркюль Пуаро в одном рассказе Агаты Кристи, а Клавдий не повинен в смерти отца Гамлета, чтобы там ни надумал себе горюющий сын.

Итак, по мнению французского литературоведа и психоаналитика Пьера Байяра, Конан Дойл вместе с Шерлоком Холмсом промахнулись и объявили убийцей не того. Джек Стэплтон, может, и был плохим мужем и неприятным человеком, но он не убивал Чарльза Баскервиля. И если и желал всего самого плохого сэру Генри, то только про себя.

Главное правило детективного жанра гласит: ищи, кому выгодно. Так вот Пьер Байяр доказывает, что Стэплтон в любом случае не смог бы стать обладателем наследства Баскервилей. И вообще никакого профита от убийства членов этого семейства да еще при помощи такого неудобного в обращении орудия, как намазанная фосфором собака, не получал. Зато среди действующих лиц повести есть персонаж, которому все произошедшее было на руку. В результате череды смертей он с большой долей вероятности вскоре сменит свою не слишком привлекательную жизнь на комфортное проживание в Баскервиль-холле и получит прямой доступ к их деньгам. Чтобы ответить на вопрос, кто же настоящий убийца (опять же по мнению французского исследователя), можно еще раз перечитать повесть Конан Дойла или «Дело собаки Баскервилей» Пьера Байяра.

А.С. Байетт «Призраки и художники» (изд-во «Иностранка»)

Про выпускницу Кембриджа, диссертантку Оксфорда, лауреата Букеровской премии и кавалерственную даму ордена Британской империи в России в разные годы уже справедливо высказывались в том духе, что она такой же символ своей нации, как Тэтчер или Тауэр, и такой же классик, как Вирджиния Вульф или Дафна Дюморье. Ее сборник «Призраки и художники» — это четвертый том собрания сочинений Байетт, выпущенный издательством «Иностранка», и второй том ее короткой прозы.

Почти у любого автора есть самая удачная по мнению читателей книга, книга-эталон, по которой будут мерить все прежние и будущие его труды. Как «Имя Розы» у Умберто Эко. Как «Волхв» у Фаулза. Как «Чапаев и Пустота» у Виктора Пелевина в конце концов, хотя Пелевин с тех пор написал не один роман, иные из которых были близки к гениальности. И в случае с Байетт, понятно, что любую ее книгу, когда бы она ни вышла, всегда будут сравнивать с ее романом «Обладать», который не только стал англоязычным и переводным бестселлером и принес писателю Букеровскую премию, но и вернул если не популярность, то уж точно в глазах общественного мнения стряхнул пыль с профессии и занятий академического филолога. И если уж говорить о детективах, то это еще и своеобразный литературоведческий детектив и, если угодно, триллер.

Так вот в этом отношении тексты, собранные в «Призраках и художниках», как будто «Обладать» проигрывают. Вообще создается впечатление, что Байетт — романный автор. Ей нужна глубина дыхания и пространство для маневра. Комфортная и выигрышная для нее территория — шахматная доска, а не тесная сетка крестиков-ноликов. Дар миниатюриста — не про нее. Оттого ее рассказы и выглядят как будто эскизами к романам, точнее даже романными началами, которые никогда не увидят продолжения. Только герой вышел на новый жизненный виток, получил что хотел, понял про свою жизнь что-то важное, как время вышло, тропа оборвалась, пора закругляться.

Но у этого есть и одно преимущество: некоторые рассказы, как, например, самый первый открывающий сборник «Расин и вышитая скатерть», Байетт превратила в мини-романы. И это тот случай, когда нельзя не удивляться, как на таком небольшом повествовательном пятачке автору удалось возвести и разместить так много.

Наталья Кочеткова

среда, 13 сентября 2017 г.

Жизнь под псевдонимом. Что скрывал О. Генри

11 сентября 1862 года родился американский писатель с мировым именем: О. Генри. Мастеру остросюжетных новелл было откуда черпать вдохновение: в его жизни были и авантюры, и скитания по Америке, и даже тюремный срок.

О том, что О. Генри на самом деле зовут Уильям Сидней Портер, его современники узнали лишь после смерти знаменитого писателя. Американский автор неохотно рассказывал о своём прошлом, не давал интервью, не разрешал себя фотографировать и не подписывал собственные книги. Долгие годы редакторы ломали голову над тем, откуда взялся этот талантливый рассказчик, газетчики строили собственные фантастические догадки, а публика просто боготворила О. Генри за его маленькие литературные шедевры. АиФ.ru рассказывает, что скрывал американский классик.

Сын сумасшедшего

Маленький Портер ненавидел своего отца: врача и изобретателя Элджернона Сидни Портера. Будущий писатель презирал его за то, что он не уберёг мать, умершую от туберкулёза, за то, что слыл неудачником, жил в нищете и заливал своё горе алкоголем.

С детства Портеру приходилось терпеть насмешки сверстников: «Смотрите-ка, это идет Билли Портер, сын сумасшедшего Портера». Приходилось и самому стоять за прилавком аптеки. Возможно, он бы никогда не познакомился с ковбоями и бродячим людом, — героями своих будущих рассказов — но однажды у юноши обнаружили туберкулёз. Врачи рекомендовали Портеру больше времени проводить на воздухе, а друзья помогли фармацевту устроиться работать на техасское ранчо.
Вскоре жизнь юноши закружилась: переезд в столицу, работа в фирме по продаже недвижимости, в земельной управе, в табачной лавке, в местном банке... Где бы ни появлялся молодой Портер, он везде пользовался популярностью как остроумный рассказчик. Однако юморист не спекулировал своим успехом и тем более не слыл ловеласом: в 22 года он встретил скромницу Этол Роуч, которая вскоре стала его законной супругой.

Афера по-американски

Портер рано начал писать юмористические заметки, которые публиковал в местных газетах, а в 1894 году и вовсе купил обанкротившийся еженедельник The Rolling Stone, чтобы сделать его «лучшим юмористическим изданием штата». Как известно, автор рассказа «Дары волхвов» был прекрасным писателем, но плохим бизнесменом, поэтому очень скоро разорился. А вскоре случилась ещё одна беда: в банке, где Портер работал кассиром, обнаружили недостачу в размере $5000. Подозрения пали на американского классика.

Вместо того чтобы добровольно явиться в суд для дачи показаний, Портер, посоветовавшись с супругой, решил бежать из США в Гондурас. Согласно плану, беглец должен был вернуться домой через пару лет (срок давности судебного дела за растрату был всего три года), но приехал раньше времени, узнав от родственников, что его жена тяжело больна.
Надо отдать должное властям, которые снисходительно отнеслись к беде Портера. Они разрешили бывшему кассиру ухаживать за умирающей супругой, арестовав его лишь после смерти Этол. Но, поскольку ранее писатель совершил побег, приговор оказался суровым: пять лет каторжной тюрьмы. «За хорошее поведение» срок заключения Портера был сокращён, он пробыл за решёткой чуть больше трёх лет, однако и этого времени хватило, чтобы он испытал на себе все тяготы каторжника.
О том, действительно ли Портер брал деньги на издание еженедельника The Rolling Stone и не смог вернуть их, до сих пор ведутся споры. А на вопрос о том, почему же он трусливо бежал вместо того, чтобы доказать правду, писатель никогда не отвечал прямо, намекая на то, что с недостачей его подставили, а значит, и приговор суда мог быть обвинительным.

Вечная каторга

В тюрьме у Портера было достаточно времени, чтобы упражняться в написании рассказов. Но едва ли какая-нибудь редакция стала бы печатать уголовника, поэтому писатель высылал свои рукописи знакомым, а те пересылали их в редакции.

Все гонорары от публикации произведений Портер направлял своей маленькой дочери Маргарет: единственной радости, которая осталась в его жизни. Сразу после обвинительного приговора родители Этол перевезли внучку в Питтсбург, чтобы она не узнала постыдную историю отца, да и он мечтал скорее забыть о своём прошлом. По свидетельству тюремных друзей писателя, он не раз говорил: «Я глубоко похороню Билла Портера. Никто никогда не узнает, что я столовался на каторге в штате Огайо».

Там же родился и псевдоним писателя, с которым началась новая жизнь классика американской литературы. Выйдя из тюрьмы, Портер заключил договор с одним из крупнейших издателей, который обещал печатать всё, что выйдет из-под пера талантливого юмориста.
Без выходных дней и отпусков Портер писал по 60 рассказов в год, иногда одновременно работая сразу над несколькими произведениями. На вершине писательской карьеры он зарабатывал столько же, сколько Марк Твен и богатейший английский автор Редьярд Киплинг. А почти все свои деньги Портер тратил на дочь, которую отправил учиться в самый дорогой колледж, где никто не мог знать, что её отец — бывший заключённый.
Тайна прошлого до последнего дня не давала покоя писателю. Он почти ни с кем не общался, но однажды его разыскала старая знакомая, которая требовала платить ей солидную сумму за молчание. Портер платил и всё больше времени проводил в компании с алкоголем. «К тому моменту, когда все апельсины выжаты, а бутылка пуста, рассказ завершён и пригоден к продаже», — писал он одному из немногочисленных друзей о своей литературной кухне.

Уже в конце жизни писатель женился во второй раз. Его новой избранницей стала сердобольная Салли Коулмен, которая относилась к Маргарет как к родной дочери и старательно ухаживала за самим Портером. Она же пыталась отвадить супруга от выпивки, но не получилось. Здоровье бывшего заключённого уже давно было подорвано, и он скончался в возрасте 47 лет.

Салли вернула знаменитому писателю настоящее имя: на его могиле она поставила памятник с надписью «Уильям Сидней Портер».

Источник: http://www.aif.ru/culture/person/zhizn_pod_psevdonimom_chto_skryval_o_genri

понедельник, 11 сентября 2017 г.

В России появились "Бедные книги"

Серия "Бедные книги", издательство "Барбарис"

   Издательство "Барбарис" выпустило серию "Бедные книги", созданную художницей Ириной Затуловской. Семь книг - семь рассказов: "Алеша горшок" Льва Толстого, "Зверь" Николая Лескова, "Каштанка" Антона Чехова, "Соловей и воробей" Викентия Вересаева, "Лисичкин хлеб" Михаила Пришвина, "Дождь" Бориса Шергина, "Благодарный заяц" Андрея Платонова.

   Один рассказ - одна книга. На первый взгляд книжки похожи на школьные тетрадки или самодельный альбом, сшитый из сложенных вдвое плотных альбомных листов для рисования. В некоторых, как, например, в вересаевском пересказе сказки "Соловей и воробей", эта "самодельность" подчеркивается написанным от руки печатными буквами текстом. Точнее, буквы нарисованы тонкой кисточкой, той же, какой нарисованы-написаны птицы, цветы, ветка дерева с листочками, где поет-заливается соловей и плачет воробей, переживая, что нет у него ни голоса соловья, ни яркой внешности павлина, чтобы быть привлекательным. Назидательность сказки тут простодушно открыта, сведена к четкой формуле. Точно так же предельно лаконичен и аскетичен черно-белый рисунок тушью иль акварелью. Он обозначает этапы повествования, оставляя место и слову нарисованному, и неспешной устной речи. Эта книга - для чтения и рассматривания вместе с ребенком. Не зря на последнем развороте художница оставляет подпись и обозначает адресата: "Для Лукоши рисовала бабуся И.З. Июль 2013". И рядом - огромный во всю страничку полураспустившийся полевой цветок с листиками.

   Рукодельность, аскетизм, подчеркнутое "простодушие" формы, отсылающие разом и к детскому рисунку, и к футуристическим рукописным книгам Крученых, Розановой или Гончаровой с их вкусом к народной культуре лубка, - фирменные знаки авторских книг Ирины Затуловской. Нетрудно заметить, что серия "Бедные книги" - это альтернатива и полому игрушечному миру, центром которого оказываются Барби и Кен, и пестрому глянцевому миру роскошных детских книжек. В этом смысле "Бедные книги" - своеобразный вызов нынешнему мейнстриму. Возвращение темы страдания, боли, смерти, несправедливости в зону внимания детской литературы, готовность говорить с детьми о драмах жизни и этическом выборе - это сильный поступок и для художницы, и для издательства "Барбарис".

Источник: https://rg.ru/2017/09/07/v-rossii-poiavilis-bednye-knigi.html