вторник, 30 мая 2017 г.

Беседа «Сначала было слово»

В России, как и в ряде других славянских государств, 24 мая широко отмечался День славянской письменности и культуры. И мы с нашими читателями и студентами Свердловского областного медицинского колледжа окунулись ненадолго в древность, и нашли современные ответы на некоторые вопросы.
Ансамбль «Веснушки» под руководством Татьяны Григорьевны Сунегиной открыли мероприятие, исполнив для гостей русские народные песни, тем самым продемонстрировали силу славянского слова через народную песню. 
Специалист духовно – просветительского центра «Светоч» Елена Петровна Яковлева рассказала об особенностях и уникальности старославянской книги и продемонстрировала гостям мероприятия рукописные тетради и священные книги, которым более 100 лет, а некоторым экземплярам и за 200 лет. 
Познакомившись со славянскими буквами и их значением гости потренировались на пословицах отгадать смысл на современный манер, так например: начать с азов, т.е. начинать с самого начала или от аза до ижицы т. е. от начала до конца. 
Гости узнали слова, которые были ранее, а в современном мире потеряли своё значение или приобрели совершенно другой смысл, так например, слово рухлядь раньше обозначала меха, пушной товар, сейчас – пришедшие в негодность вещи, старьё. И познакомились со словами, которые были заменены иностранными, если раньше была «мыльня», то сейчас это «баня». И таких слов в нашем языке очень много. 
Если говорит о современном слове, то кто лучше и красноречивее подберёт и выразить красоту слова? Конечно, поэт. Ведь поэт - это мастер слова, речетворец. В авторском блоке гости насладились современной поэзией литературного клуба «Рыцари пера».
Подводя итог мероприятия, было ясно, что кириллицу нельзя вычеркнуть из жизни современного общества, хотя об этом идут разговоры, таким образом, народ вычеркнем целый пласт русских слов, фразеологизмов, пословиц нашей культуры.



Как современный закон защищает права писателя

Авторское право и плагиат
    С распространением интернета вопрос сетевого пиратства и неправомерного использования результатов чужого интеллектуального труда стоит очень остро. Мы надеемся, что знакомство с основными аспектами авторского права поможет вам почувствовать себя более уверенно и избежать неприятностей.
    Писателю нужно знать об авторском праве на книгу всё. По двум причинам. Во-первых, это знание поможет ему защитить свои творения от недобросовестного использования. В наши дни копирование и публикация информации в сети занимает считанные секунды. И всегда найдется «добрый человек», который отправит нужную книгу в свободное плавание. Так что каждому автору важно понимать, какие права ему принадлежат. Во-вторых, и сам писатель может невольно стать правонарушителем, если он не обладает юридическими знаниями.

ИСТОРИЯ
    Относительно недавно (в историческом масштабе) человечеству не приходило в голову заботиться об авторстве творений. Писатели и поэты легко заимствовали темы, сюжеты и идеи для своих произведений. Крылов перерабатывал Лафонтена, Шекспир использовал придуманные до него сюжеты, легенды о Фаусте, Дон Жуане, народные сказки привлекали многих авторов, которые уверенно ставили на обложке свое имя. Так же обстояло дело и с другими продуктами интеллектуальной деятельности.
    Законодательно защищать права авторов на их произведения стали лишь в начале XVIII века. В 1710 году вступил в силу первый в истории закон об авторском праве — Статут королевы Анны. Под его защиту попадали авторы книг, карт и чертежей. Право на владение своим произведением предоставлялось на 14 лет, далее его можно было продлить на такой же срок.
     В России зачатки авторского права на книги появились лишь в 1828 году. Тогда в Цензурном уставе появилась глава, в которой оговаривались права сочинителей на свои труды. Справедливости ради стоит отметить, что сроки были весьма впечатляющими: автору давалось исключительное право на владение своими произведениями в течение всей его жизни, и еще 25 лет после смерти автора правами обладали его наследники. В 1911 году был принят новый закон, в рамках которого было закреплено, что любая работа могла свободно переводиться на иностранный язык.
    С приходом к власти Советов появились новые нюансы. Так, например, по решению властей некоторые работы могли быть признаны государственным достоянием и переходили в собственность государства.
    Сегодня авторское право на книги в России регулируется множеством документов, включая Всемирную Женевскую конвенцию об авторском праве, действующую в нашей стране с 1973 года, и Бернскую конвенцию об охране художественных и литературных произведений, вступившую в силу на территории РФ с 1995 года.

АВТОРСКОЕ ПРАВО СЕГОДНЯ
    Согласно современному законодательству все права на созданное произведение принадлежат автору в течение всей его жизни, а затем — его наследникам еще 70 лет, считая с 1 января года, следующего за годом кончины автора. По прошествии этого времени произведение становится общественным достоянием (public domain) — и его можно использовать без каких-либо ограничений или выплат. До этого момента творение защищено законом, и только правообладатель вправе определять способы и формы жизни произведения.
    Для того чтобы результат вашего творчества был неприкосновенен, он не обязательно должен быть обнародован. Уже достаточно того, что вы его произвели в материальной и/или объективной форме, то есть, если говорить о литературе, создали на бумаге или ином реальном или виртуальном носителе. Для охраны вашего опуса авторским правом не требуется никакой его регистрации или соблюдения формальностей, хотя для полной уверенности и спокойствия в случае возникновения споров не помешает засвидетельствовать дату создания произведения у нотариуса.

ЗАПРЕЩЕНО, ЧТО НЕ РАЗРЕШЕНО
     Вы написали роман или в процессе работы завершили всего лишь несколько глав — на все это уже никто не вправе посягнуть. Нельзя использовать произведение без письменного разрешения автора или иного правообладателя. В частности, запрещено без лицензии автора:

  •  Корректировать, редактировать, искажать произведение, нарушая его целостность
  •  Копировать и воспроизводить произведение каким-бы то ни было способом полностью или частично
  • Распространять произведение любыми способами. Нельзя размещать в интернете в свободном доступе безвозмездно или за плату, продавать через торговые точки, раздавать экземпляры чужого произведения прохожим
  • Публично демонстрировать, исполнять произведения на публике (на сценах театров, на экранах, озвучивать по радио)
  • Перерабатывать каким-либо образом, например, в электронный или аудиовизуальный формат
  • Переводить на другие языки

   Оформление книги и иллюстрации, если они были созданы специально для вашего произведения, также охраняются законом, и их использование без ведома их творца строго запрещено.
   Если вы хотите оформить свою книгу фотографиями или рисунками, найденными в сети, вам необходимо получить разрешение у правообладателей изображений. Иначе включение таких иллюстраций в книгу незаконно!

ПЛАГИАТ
    Основными правонарушениями в сфере авторских прав являются пиратство (т.е. незаконное копирование и распространение копий произведения с целью извлечения дохода) и плагиат, или «литературное воровство». Оно заключается:

  • в опубликовании под своим именем чужого произведения полностью или его части
  • в издании под своим именем произведения, созданного в соавторстве, без указания имен соавторов
  • в заимствовании отрывков из чужих произведений без указания источника заимствования

   Важно знать, что плагиат — отнюдь не безобидная форма нарушения авторских прав. Она предусматривает весьма серьезное наказание, а именно один из следующих видов ответственности (в зависимости от степени вины):

  • материальную ответственность нарушителя в виде выплаты компенсации правообладателю до пяти миллионов рублей по решению суда
  • штраф с конфискацией контрафактных произведений
  • лишение свободы виновного лица на срок от двух до шести лет

    Будьте добросовестны! Не присваивайте авторство на чужие произведения, создавайте свои уникальные творения!

ЧТО МОЖНО?
    Есть условия, при которых допускается свободное использование произведения без ведома автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора и источника заимствования:

  • Цитирование в разумном объеме. Это очень сложный вопрос, так как законом не установлены четкие границы дозволенного. Если без цитаты нельзя обойтись, нужно помнить, что она должна иллюстрировать или подтверждать основную мысль, быть уместной и не слишком объемной.
  • Использование чужого произведения в качестве иллюстраций в образовательных целях. Например, фрагмент рассказа или фотография могут быть частью учебной презентации для школьников или студентов, чтобы продемонстрировать особенность жанра или художественного стиля.
  • Воспроизведение без извлечения прибыли рельефно-точечным шрифтом или другими специальными способами для слепых, кроме произведений, специально созданных для таких способов воспроизведения.

    Пародии и карикатуры можно создавать свободно, ни у кого не спрашивая разрешения.

ДРУЖБА ДРУЖБОЙ...
    Если вдруг вы, подобно Ильфу и Петрову, творите вместе с товарищем, то в вашем случае важно знать о двух видах соавторства: делимом и неделимом. В первом случае часть произведения, созданная одним из авторов, может быть использована отдельно и независимо от других частей. Во втором — части каждого из авторов неразрывно связаны и представляют единое целое. Авторские права на книгу принадлежат обоим совместно и в равной степени. Чтобы между авторами не было недопонимания и размолвок на почве общего дела, лучше заключить между соавторами соглашение.

УНИКАЛЬНОЕ НАЗВАНИЕ
   В соответствии с российским законодательством (п. 7 ст. 1259 Гражданского кодекса РФ) авторское право охраняет не только произведение в целом, но и любую его часть, в том числе его название и имена персонажей при условии, что они являются самостоятельным результатом творческой деятельности автора и обладают уникальностью, оригинальностью и новизной.
   Важно помнить, что авторским правом не охраняется использование общеупотребительных слов или словосочетаний, используемых автором в качестве названия произведения. Например, ничто не мешает вам озаглавить свое стихотворение «Кинжал», хотя произведения с таким названием уже есть у Лермонтова, Пушкина и Брюсова. Но если речь пойдет об оригинальном словосочетании, то повторов быть не должно. Так, в соответствии с законодательством название книги Дины Рубиной «Белая голубка Кордовы» охраняется авторским правом, но эти три слова по отдельности или в других сочетаниях могут использоваться свободно.

ЗАКОН И СВОБОДА
    Писатель — профессия творческая, а творчество предполагает и полет фантазии, и свободу выражения мысли. Но все же общество ставит нам рамки, определенные законом. Он защищает автора, но он же требует от него дисциплины и ответственности. Авторские права на книги гарантируют писателю неприкосновенность его труда. Давайте уважать труд собратьев по перу и создателей художественных ценностей — это залог открытого и честного арт-пространства.

Источник: https://bookscriptor.ru/articles/79690/

воскресенье, 28 мая 2017 г.

«Уж не мужчина ли у нее завелся»

Элис Манро о непредсказуемости человеческих отношений

     Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но до широкого российского читателя ее книги дошли только после того, как писательница получила в 2013 году Нобелевскую премию по литературе. Манро принято сравнивать с Чеховым: подобно русскому классику, она — мастер рассказывания историй. Ее новый сборник рассказов «Тайна, не скрытая никем» вышел на русском языке в издательстве «Азбука». 


     Луиза подружилась кое с кем из коммивояжеров, которые часто останавливались в гостинице. Одного звали Джим Фрери. Он продавал пишущие машинки, конторское оборудование и разные канцелярские товары. Джим был светловолосый, сутулый, но крепкий мужчина лет сорока пяти. По его виду казалось, что он торгует не канцтоварами, а чем-то более массивным и более важным в мужском мире — например, сельскохозяйственными орудиями.

     Джим Фрери упорно разъезжал с товаром все время, пока бушевала испанка, хоть и рисковал наткнуться на закрытую дверь магазина. Иногда закрытыми оказывались и гостиницы, а также школы, кинотеатры и даже  — хотя Джим считал, что это безобразие, — церкви.

— Им должно быть стыдно, этим трусам, — сказал он Луизе. — Что толку прятаться дома и ждать, когда тебя накроет? Вы вот не закрывали библиотеку, верно ведь?

     Луиза сказала, что закрывала только на время собственной болезни. У нее испанка прошла легко и длилась едва ли неделю, но все равно ее, конечно, отправили в больницу. Не позволили остаться в гостинице.

— Трусы, — сказал он. — Кому суждено заболеть, тот заболеет. Верно ведь?

     Они обсудили тесноту в больницах, смерть докторов и медсестер, унылое зрелище бесконечных похорон. В Торонто Джим Фрери жил через дорогу от похоронного бюро. Он говорил, что там по-прежнему использовали черных лошадей, черный катафалк и все дела на похоронах людей, которые при жизни были большими шишками.

— Днем и ночью шли, — рассказывал он. — Днем и ночью.

Он поднял бокал и сказал:

— Ну, за наше здоровье. У вас цветущий вид.
     Он подумал, что Луиза стала выглядеть лучше. Может, начала румяниться. У нее была бледно-оливковая кожа, и Джиму казалось, что раньше у нее щеки были совершенно бесцветными. Она и одеваться стала элегантней, и старалась быть любезней. Раньше она бывала то мила, то резка  — по настроению. Еще она теперь пила виски, хоть и обязательно разбавляла его водой. Раньше она ограничивалась бокалом вина. Уж не мужчина ли у нее завелся, подумал Джим, раз она так изменилась. Впрочем, появление мужчины объясняло только перемены во внешности, но не повышенный интерес к жизни вообще — а Джим был почти уверен, что с Луизой случилось именно это. Наверно, дело в том, что она поняла: ее время уходит, а ряды женихов поредели из-за войны. Это могло толкнуть ее на решительные действия. Она была умней, приятней в разговоре, да и красивей большинства тех, кто уже замужем. Отчего же такая женщина до сих пор одна? Бывает просто невезение. Или неудачное решение в момент, определяющий судьбу. А может, в былые дни она держалась чуть-чуть слишком резко и уверенно, отпугивая мужчин?

— Но все равно, жизнь не остановишь, — сказал он. — Вы правильно сделали, что не стали закрывать библиотеку.

     То было ранней зимой 1919 года, когда эпидемия испанки вроде бы прошла и вдруг вспыхнула снова. Джим и Луиза были практически одни во всей гостинице. Только пробило девять, но хозяин гостиницы уже ушел спать. Его жена лежала в больнице с испанкой. Джим Фрери принес бутылку виски из бара (закрытого, чтобы не служить рассадником болезни), и они с Луизой сидели в столовой, у окна. Снаружи сгустился зимний туман и как будто давил на стекло. В тумане можно было едва-едва разглядеть уличные фонари и машины, осторожно едущие по мосту.



— О, это было не из принципа,  — сказала Луиза. — То, что я держала библиотеку открытой. Я это сделала по личным причинам.

     Тут она засмеялась и пообещала рассказать необычную историю.

— Должно быть, от виски у меня развязался язык.

— Я не сплетник, — заверил ее Джим.

     Она посмотрела на него жестким смеющимся взглядом и сказала: если человек объявляет, что он не сплетник, то, скорее всего, именно сплетником и окажется. То же самое, если тебе обещают, что никогда, ни одной живой душе не откроют секрет.

— Вы можете рассказывать эту историю где хотите, кому хотите, главное — не здесь в городе, и не называйте настоящих имен. Я надеюсь, что вам можно доверять. Хотя сейчас кажется, что мне все равно. Наверно, когда хмель выветрится, я буду думать подругому. Моя история весьма поучительна. Это урок женщинам — история о том, какими дурами они себя выставляют. Вы скажете  — что тут нового, о таком слышишь каждый день!

     Она стала рассказывать о солдате, который вдруг начал писать ей с фронта. Он помнил ее по тем временам, когда ходил в библиотеку. Но Луиза его не помнила. Однако ответила по-дружески на его первое письмо, и между ними завязалась переписка. Он назвал свой адрес в городке, и она сходила посмотреть на дом, чтобы рассказать солдату, как там обстоят дела. Он перечислил книги, которые читал, и она в ответ тоже. Короче говоря, каждый открыл другому нечто личное, и отношения стали теплее. Сначала с его стороны — он признался первым. Она-то не торопилась подставляться по-глупому. Сперва она думала, что просто жалеет солдата. Даже позже ей не хотелось отвергать его чувства и ставить его в неловкое положение. Он попросил ее фотографию. Она сфотографировалась  — ей не понравилось то, что вышло, но она послала снимок. Он спросил, нет ли у нее жениха, и она честно ответила, что нет. Он не прислал своей фотографии, да Луиза о ней и не просила, хотя, конечно, ей было любопытно, как он выглядит. На фронте ему было бы непросто сфотографироваться. Более того, Луиза не хотела показаться женщиной, которая перестает хорошо относиться к мужчине, если он невзрачен с виду.
     Он писал ей, что не надеется вернуться домой. Что не так боится умереть, как уподобиться кое-кому из раненых, виденных им в госпитале. Он не стал вдаваться в детали, но Луиза предположила, что он имеет в виду случаи, о которых в тылу только начали узнавать, — живые обрубки, слепые, чудовищно обезображенные ожогами. Он не скулил о своей судьбе, Луиза и не думала его в этом обвинять. Просто он смирился со смертью, и она была для него предпочтительней некоторых других вариантов, и он думал об этом и написал Луизе, как пишут о таких вещах невесте.

     Под конец войны он вдруг замолчал. Луиза ежедневно ждала письма, но письма не было. Ничего не было. Она боялась, что он оказался в числе тех солдат, кому не повезло больше всего, — тех, кого убили в последнюю неделю, последний день или даже последний час войны. Она ежедневно просматривала местную газету, где печатались имена новых раненых и убитых,  — это продолжалось даже после Нового года, но имени Джека среди них не было. Теперь газета начала публиковать и сведения о солдатах, возвращающихся с фронта,  — часто при имени была еще фотография и краткий отчет о радостной встрече. И тут она увидела его имя  — очередное имя в списке. Его не убило, не ранило — он возвращался в Карстэрс, а может, уже и вернулся.

     Именно тогда она решила держать библиотеку открытой, несмотря на эпидемию. Каждый день Луиза была уверена, что сегодня он придет, каждый день была готова к его приходу. Воскресенья были для нее пыткой. Входя в здание муниципалитета, она всегда представляла себе, что он уже там — стоит, прислонившись к стене, и ждет ее. Порой эта уверенность была так сильна, что Луиза видела тень и принимала ее за человека. Теперь она знала, откуда берутся рассказы о привидениях. Каждый раз, когда открывалась дверь, Луиза ждала, что сейчас, подняв голову, увидит его. Иногда она обещала себе не поднимать взгляд, пока не досчитает до десяти. В библиотеку приходило мало народу — из-за испанки. Луиза взялась за реорганизацию библиотечных материалов, чтобы не сойти с ума. Она неизменно запирала библиотеку минут на пять-десять позже положенного времени. И, выходя на улицу, думала, что, может быть, он стоит через дорогу, на ступеньках почты, и смотрит, стесняясь подойти. Конечно, Луиза беспокоилась также, что он заболел, и всегда переводила разговор на новейшие случаи испанки. Но никто не произнес его имени.

     Именно в это время она полностью бросила читать. Обложки книг казались ей гробами, обшарпанными или пышными, а внутри с тем же успехом мог быть прах.
Ведь это простительно, правда? Она думала, что после таких писем он не может не появиться, не может просто взять и внезапно замолчать. Ведь правда, это естественно с ее стороны? Ей можно простить уверенность, что он обязательно переступит ее порог,  — после таких-то клятв? За окном проходили похоронные процессии, но Луиза не думала о них — ведь это не его хоронили. Даже свалившись с испанкой, лежа в больнице, она думала лишь о том, что надо встать, надо идти назад, в библиотеку, чтобы его там не встретила запертая дверь. Она кое-как оправилась и, едва держась на ногах, вышла на работу. Однажды в жаркий послеобеденный час она раскладывала на стойках свежие номера газет, и его имя прыгнуло на нее со страницы, как бредовое видение. Она прочла короткое сообщение о его браке с некой мисс Грейс Хоум. Эту девушку Луиза не знала. Грейс Хоум не ходила в библиотеку.

     Невеста была в платье из палевого шелкового крепа с коричнево-кремовым кантом и бежевой соломенной шляпе с коричневыми бархатными лентами. Фотографии в газете не было. Коричнево-кремовый кант. Таков был конец Луизиного романа, и другим он быть не мог.

      Но всего несколько недель назад у нее на конторке в библиотеке — в субботу вечером, когда все ушли и она заперла двери и выключала повсюду свет,  — обнаружился клочок бумаги. С нацарапанными на нем словами. «Я был обручен до того, как ушел на фронт». Никаких имен — ни его, ни ее. Но рядом лежала ее фотография, придавленная пресс-папье.

      Он заходил в библиотеку в этот самый вечер. Посетителей было много, и Луиза часто покидала конторку, чтобы найти ту или иную книгу, поправить газеты, вернуть книги на полки. Он был в одной комнате с ней, смотрел на нее. Он рискнул. Но так и не дал о себе знать.


среда, 24 мая 2017 г.

"Боль моя..."

    Жизнь в России всегда - во все времена после откровений Кирилла и Мефодия - была литературоцентричной. Молодые поэты 50-х, ставшие в истории "шестидесятниками", ощущали это в высшей степени остро. Как сказал бы Томас Элиот, они "верили в дворянские привилегии слова". Правда, слово их было обращено к самым широким демократическим массам. Их площадной, стадионной известности завидовали многие поэты старших поколений, чаще всего скрывавшие эту зависть под эстетическим высокомерием. Путь к публике через произнесенное эстрадное слово, бесспорно, требовал - не стоить кривить душой - броского упрощения, доступной метафоры. Неслучайно поэтические строки Роберта Рождественского, Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Беллы Ахмадулиной так успешно становились популярными, любимыми песнями. Но мало кто отрицал их право называться поэтами. Они хотели прижизненной славы - и они ее добились. Хотя выросли, осененные пастернаковской строкой: "Быть знаменитым некрасиво". Сегодня можно по-разному толковать их человеческие и поэтические отношения, но они были связаны не только общей судьбой во времени и пространстве, но чем-то куда большим, сущностным.
   Как писал М. Бахтин, "всякая лирика жива только доверием к возможной хоровой поддержке", ее бытие возможно "только в теплой атмосфере, в атмосфере (...) принципиального звукового неодиночества". Они могли сближаться или расходиться друг с другом, но не могли друг от друга освободиться. Неслучайно Алла Киреева, с которой Рождественский - со студенческих лет - прожил всю свою жизнь и которой было за что обижаться на Евтушенко, вынуждена была признать, что "Роберт и Евгений очень зависели друг от друга, интересовались друг другом". Разумеется, на страницах аксеновской "Таинственной страсти", как и в сериале, снятом по этому роману Владом Фурманом, все отношения "шестидесятников" выглядят совсем не так, как в реальной жизни, где все было драматичнее и обыденнее одновременно. Но это большое московское литературно-художественное общежитие сыграло в жизни каждого из них, безусловно, важную роль.
   У настоящих поэтов есть только год рождения, года смерти у них нет
Но при этом каждый оставался самим собой - наедине со всеми. Быть может, больше других это касалось Роберта Рождественского, который умел сохранять дистанцию одиночества в любой большой компании. Так мне казалось, когда я услышал, прочитанные им стихи впервые, кажется, в 1977 году. Это ощущение осталось и поныне. Быть может, потому, что он слегка заикался, он казался сосредоточеннее других своих сотоварищей по сцене, видимо, боялся сбиться со стихотворного ритма. При этом он заразительно смеялся и не боялся самоиронии. Впрочем, он не обижался и на пародии, которыми его по существу утверждали в классиках. "В мире нет еще такой/Стройки/, В мире нет еще такой/ Плавки, Чтоб я ей не посвятил/Строчки/Чтоб я ей не уделил/Главки!" Он ответит Леониду Филатову, как и всем нам, почти через пятнадцать лет: "Положу бинты,/где сильнее жжет./Поперек души/положу бинты".
Роберт Рождественский не был баловнем судьбы, хотя многим казалось, что он умеет играть в игры с властью и выигрывать. И дело не в том, что его безжалостно разругал Н.С. Хрущев во время знаменитой встречи с писателями за стихотворение "Да, мальчики", призвав встать под "знамена отцов". И даже не в том, что секретарю ЦК КПСС И.В. Капитонову категорически не понравилось "Утро", - тогда Рождественскому пришлось срочно уехать в Киргизию, где он перебивался случайными заработками, переводя местных поэтов. Труднее всего было уже в более поздние времена, когда он в 1976 году стал секретарем Союза писателей СССР и ему приходилось играть во все ритуальные игры того времени. Именно тогда он напишет: "Может, самый главный/стимул жизни/, в горькой истине/, что смертны/мы". Роберт Иванович признавался близким, что понимание многих вещей, связанных с трагическими страницами советской истории, приходило к нему после разговоров с бывшими "сидельцами" - от Варлама Шаламова до Александра Солженицына. И это было трудное - трагическое - постижение не только истории своей страны, но и собственной истории. Наверное поэтому, когда его уже в перестроечные времена пригласили в ЦК КПСС и предложили возглавить журнал "Огонек", он не решился этого сделать и предложил на это место Виталия Коротича. Он был честен с самим собой - у него не было ни душевных, ни физических сил. Его боль никогда не покидала его. Наверное, она и предопределила его судьбу. "Будем горевать в стол./Душу открывать в стол.../Будем сочинять в стол.../И слышать из стола стон..."
     Роберт Иванович Рождественский был в высшей степени достойным русским человеком и удивительным поэтом, строки которого хочется перечитывать и сегодня, почти через четверть века после его ухода. Наверное, он был прав - у настоящих поэтов есть только год рождения, года смерти у них нет.



воскресенье, 14 мая 2017 г.

Скарлетт О`Хара. Особые приметы

80 лет назад, 3 мая 1937 года, американская писательница Маргарет Митчелл получила одну из престижнейших американских наград в области литературы и журналистики — Пулитцеровскую премию — за свой роман «Унесенные ветром». История жизни богатой южанки Скарлетт О`Хары, рассказанная на фоне Гражданской войны в США конца XIX века, покорила читателей. Роман был переведен на 37 языков, а в 1939 году произведение было экранизировано. Советский зритель смог увидеть картину спустя 30 лет после премьеры. В СССР книгу выпустили только в 1986 году.
Смотрите в инфографике особые приметы Скарлетт О` Хары.


среда, 10 мая 2017 г.

Вы звери, господа

Три книги о Второй мировой войне и холокосте

Документальная хроника оккупации Варшавы и Парижа во время Второй мировой и эксперименты доктора Йозефа Менгеле, описанные его пациентами, в обзоре книжных новинок.








Диана Акерман «Жена смотрителя зоопарка» (перевод Е. Королевой, изд-во «Азбука»)
Антонина Жабинская, жена организатора и первого директора Варшавского зоопарка Яна Жабинского могла бы войти в историю литературы кем-то вроде польского Джеральда Даррелла. Во всяком случае у нее было для этого все: любовь к животным, наблюдательность, чувство юмора и литературный талант.

По ее гостиной бегали одомашненые детеныши рыси, которых она собственноручно выкормила из бутылочки, барсук жил в ее доме на правах кота, она умело принимала роды у жирафини и слонихи и ловко улаживала конфликты в семействе макак. И даже семейным прозвищем ее старшего сына Рышарда было имя Рысь. А муж Ян отмечал, что Антонина обладает «поразительным и весьма специфичным даром, редчайшей способностью наблюдать и понимать животных, это какое-то шестое чувство». Все увиденное Антонина Жабинская аккуратно заносила в дневник.

Но обстоятельства сложились таким образом, что ее дневник стал не столько занимательным чтением для любителей животных, сколько основой для документального романа о том, как жила семья Жабинских, подведомственный им зоопарк и шире — Варшава во время оккупации нацистами. Как зоопарк был разрушен бомбардировками, а потом редких животных под предлогом спасения перевезли в зоопарки Германии, а более распространенных расстреляли пьяные гитлеровские офицеры в качестве развлечения.

Как Жабинские сначала превратили руины зоопарка в свиноферму, а потом в огород, не потому что им так уж хотелось снабжать продовольствием оккупантов, а потому что таким образом они могли дать кров и пищу своим знакомым евреям. Как Ян Жабинский выводил из гетто взрослых и детей и спас в общей сложности порядка 300 евреев, за что после войны (как и его жена) получил титул Праведника мира.

Обо всем этом американка Диана Акерман написала биографический роман «Жена смотрителя зоопарка». Скорее известная как популяризатор, чем как оригинальный прозаик, Акерман, выдала не столько художественное произведение с ярко выраженным авторским стилем, сколько разношерстную сбивку фактов, основанную на дневниковых записях четы Жабинских и других документах. Но это тот случай, когда красноречивость поступков героев повествования искупает невыразительность авторского голоса.

Элен Берр «Дневник. 1942-1944» (перевод Н.Мавлевич, изд-во «Albus corvus / Белая ворона»)
Уже невозможно каждое новое свидетельство о холокосте называть «дневником Анны Франк», но они неизбежно близки. Элен Берр родилась в 1921 году в Париже в старинной французской семье еврейского происхождения. Прадед Элен, Морис Леви, президент Академии наук, был сотрудником кабинета премьер-министра Франции Леона Гамбета, а прабабка, Анриетта Сэ была сестрой Жермена Сэ, врача императора Наполеона III.

В 1942 году, когда девушка начинает вести свой дневник, она посещает лекции в Сорбонне, пишет диплом по английскому языку и литературе и радуется тому, что поэт Поль Валери подарил ей сборник своих стихов с дарственной надписью. Также, разумеется, Элен влюблена, но кажется, не так сильно, как ее воздыхатель. И она, конечно, много размышляет и даже несколько страдает по этому поводу. Иными словами, она обычная образованная девушка. Но очень скоро дневник заполнится совсем другими свидетельствами и размышлениями.

О том, носить ли желтую звезду или нет. Лишь прикалывать ее к одежде или пришивать накрепко. Как носить этот знак: с высоко поднятой головой или избегая смотреть в глаза прохожим. Что такое слышать за спиной: «Смотрите — еврейка!» Как это — ездить в отдельном вагоне не для всех, а сугубо для евреев. Не иметь возможности сходить в магазин, потому что евреям это теперь запрещено.

В ноябре 1942 года обстановка в Париже становится настолько невыносимой, что Элен бросает вести дневник. Но спустя 10 месяцев начинает снова ровно по той же причине, почему перестала. Чтобы рассказывать о том, что происходит вокруг: «Каждый день, каждый час творится все то же: одни люди страдают, а другие не знают и даже не представляют себе этих страданий, даже не могут вообразить, какое страшное зло человек способен причинить другому человеку. И вот я берусь за этот тяжкий труд — рассказать».

Она рассказывает, как арестовывают отца, как спасает еврейских детей, чьи родители были депортированы, как круг сжимается и они больше не свободные граждане в свободном городе. Элен и ее родители не переживут войну. Отец попадет в лагерь Аушвиц-III — Моновиц, где будет убит врачом-антисемитом. Мать погибнет в газовой камере. Сама Элен в апреле 1945 года да пять дней до освобождения лагеря англичанами будет до смерти забита охранницей из-того, что не смогла выйти на перекличку (у девушки был тиф).

Останется только дневник, который она по частям отдавала на хранение кухарке, работавшей в их семье. Та после смерти Элен передала записи ее жениху. На французском текст будет опубликован в 2008 году с предисловием классика французской литературы, а с 2014 года еще и лауреата Нобелевской премии Патрика Модиано. Это же предисловие открывает и русскоязычное издание.

Аффинити Конар «Mischling. Чужекровка» (перевод Е.Петровой, изд-во «Азбука»)

В той части книги Дианы Акерман «Жена смотрителя зоопарка», где рассказывается об экспериментах нацистов по восстановлению расовой чистоты, есть обширное примечание, сообщающее о деятельности Йозефа Менгеле, прозванного «Ангел Смерти из Освенцима». В частности, там приводится такое свидетельство: «Когда прибывали новые узники, охранники ходили вдоль рядов, выкрикивая "Zwillinge, zwillinge!", выискивая близнецов для изуверских опытов Менгеле. Любимой темой его исследований было изменение цвета глаз, и на одной из стен его кабинета была выставлена коллекция глаз, извлеченных хирургическим путем, нанизанных на булавки, словно коллекция бабочек».

Собственно, 12-летние Перль и Стася, героини «Чужекровки», и станут подопытными zwillinge доктора Менгеле. Им пообещают, что за хорошее поведение и разрешение проводить над собой опыты их матери разрешат рисовать, а деду плавать в бассейне (надо говорить, что обещания будут выполнены в особой извращенной форме?). И девочки, конечно, согласятся. Перль в отчужденной манере, а младшая Стася решит пойти на некоторую хитрость и сделать вид, что она очень увлечена экспериментами доктора, тоже хочет стать врачом и готова начать учиться прямо сейчас (в результате наблюдательность и сноровка девочки поможет ей позже спасти новорожденного младенца).

Роман — художественный дневник лагерных будней, рассказанный от лица двух девочек. Рассказанный по-детски отстраненно спокойно. Без слез, без истерик, почти без осознания того, что происходящее с ними по-настоящему ужасно. Равно как спокойная доброжелательная манера, с которой, по свидетельствам очевидцев, Менгеле общался с теми, над кем производил опыты, вступает в диссонанс с тем, что он делал, так повествовательная манера девочек усиливает впечатление от производимых ежечасно зверств: выколотых глаз, проколотых барабанных перепонок, разрезанных без наркоза животов. Перль и Стася — Гензель и Гретель в пряничном домике ведьмы. Разница только в том, что домик и ведьма — настоящие.

Не менее страшно выглядят искаженные эмоциональные связи, которые возникают между медицинским персоналом и пациентами (до формулировки «стокгольмский синдром» еще несколько десятков лет, но это он), между детьми, потерявшими свою пару, между разными парами близнецов за место в лагерной иерархии, детское желание убить своих мучителей. И когда война уже останется позади, выжившие еще долго будут лечить не только физические, но и душевные раны.