понедельник, 26 декабря 2016 г.

Новый Год. Инструкция по применению

   Любой праздник – это совокупность ритуалов и традиций в память историческому или мифическому событию. Благодаря им, создается уникальная эмоциональная атмосфера необыденности, торжественная, мистическая, да какая угодно. В стародавние времена персональные торжества тоже были строго регламентированы, а теперь каждый волен оттягиваться, как ему вздумается, но обычно, за неимением бурной фантазии, все сводится к застолью и подаркам.
   Это касается и национальных праздников, многие из которых упростились до предела или упразднились вовсе. Даже такое всемирное веселье, как Новый Год, можно описать в несколько ассоциаций: елка, гирлянды, дед мороз, шампанское, похмелье. Так было не всегда и не везде.
   Издревле в разных уголках планеты, наступление нового года ассоциировалось с обновлением и возрождением и, как следствие, знаменовалось приходом весны, хотя у эскимосов, к примеру, календарный цикл завершался с первым снегом, а эфиопы ждали окончания сезона дождей и созревания фруктов. Но 2000 лет назад коварный Юлий Цезарь объявил 31 декабря последним днем года.
   В России долгое время игнорировали прогрессивное нововведение и упорно придерживались привычки отмечать Новый Год 1-го марта, а в 1492 г. еще и дополнительный себе назначили на 1 сентября. Продлилось это до тех пор, пока царь Петр не съездил в Европу, из которой привез на родину юлианский календарь, научил всех наряжать елку, запускать фейерверки и познакомил народ с Санта Клаусом. С тех пор преимущественно весенний праздник у нас, как и во всем цивилизованном мире, приходится на самый разгар зимы со всеми приличествующими атрибутами.
   Пожалуй, нет ничего более интернационального, чем Новый Год, но как бы ни унифицировался он вследствие глобализации, географические и этнические особенности разных стран придают ему особенный, непривычный для нас колорит. Традициям же свойственно изменяться, привноситься и ассимилироваться, так что, если кому-то наскучил привычный новогодний уклад, можете смело позаимствовать приглянувшийся заморский диковинный  обычай — себе на радость, всем на удивление.
   Непременным элементом встречи Нового Года во всех странах является огонь, символично испепеляющий худшее в прошлом, освобождая место для лучшего в будущем. Шотландцы с этой целью разжигают дома камин и всей семьей молча смотрят на пылающие дрова, а каждый гость должен подкинуть в камин принесенный с собой кусок угля. Другой, несколько эксцентричный обычай Шотландии — катание горящих бочек с дегтем по улицам городов в ночь на 1 января.
   В холодной Исландии принято разводить огромные костры, не понятно, правда, откуда там на это столько дров, но раз в году можно и позажигать, а заодно и погреться. Необделенные теплом вьетнамцы, тоже не прочь соорудить на Новый Год грандиозный костер, а в Непале в это время таким же образом избавляются от старого ненужного хлама, придавая этому сакральное значение.
   В общем-то, провожать старый год вместе с его старыми вещами заведено и в других странах. Датчане, к примеру, привыкли в Новый Год утилизировать бьющуюся посуду, отслужившую свой срок, при чем на пороге своих друзей, для которых количество обнаруженных по утру осколков прямо пропорционально грядущей удаче. Импульсивные же итальянцы, не особо заморачиваясь, вышвыривают барахло разных габаритов прямо из окон, что, скорее всего, не более чем легенда для доверчивых туристов.
   Народ Кубы более бережливый и не рискующий здоровьем случайных прохожих, поэтому в новогоднюю полночь из окон домов выбрасывают обычную воду, заранее заготовленную во все имеющиеся в распоряжении емкости.  Таким образом кубинцы проявляют свои наилучшие пожелания.
   Для наших широт такая традиция слишком экстремальна, а вот в приэкваториальной Бирме Новый Год приходится на самый жаркий сезон и празднично настроенные граждане с превеликой радостью обливают друг друга водой, но не одной забавы ради, а с чувством глубокого уважения к богам дождя. Также, в этот день у них принято выпускать на волю животных и рыб – отличный подарок для братьев меньших.
   К слову о подарках, так уж повелось в современном утилитарном мире, что значимость подарка определяется его стоимостью и практичностью, однако, куда важнее само внимание и чистосердечность, тогда обычная безделушка будет в радость. Греки, например, не гнушаются дарить друзьям на Новый Год замшелые булыжники, и чем тяжелей преподнесенный камень, тем большее богатство он сулит. В Швеции обмениваются самодельными свечами, символизирующими радушие и веселье. Гренландские эскимосы дарят друг другу ледяные фигурки собственного изготовления, благо климат позволяет. А в Японии могут запросто презентовать грабли, но не в качестве садового инвентаря, а как инструмент для загребания счастья.
   И напоследок — несколько советов по планированию грядущего года. Если хотите много путешествовать, выходите в полночь на улицу с чемоданом и обегите свой квартал, как это делают в Эквадоре. Хотите избавиться от проблем и неприятностей — сделайте соломенное чучело какой-нибудь знаменитости и сожгите его, как это делают жители Панамы. Желаете наверняка и надолго отвадить всю нечисть от вашего дома и семьи? Под бой курантов хорошенько похрюкайте под столом, как это делают в странах Скандинавии (напиваться до поросячего визга не обязательно). Если хотите, чтобы вас простили, попросите прощения хотя бы раз в год, как это принято в Индонезии.
   На каждый новый год возлагаются большие надежды, строятся грандиозные планы. Праздник преисполнен предвкушением кардинальных перемен и на горизонте уже маячит светлое будущее. Все желания загаданы и вот-вот начнут сбываться. Вера в чудеса – это прекрасно, однако, чтобы они произошли, нужно приложить изрядное усилие. И помните, как Новый Год встретишь, так и проведешь, только бы не растерять энтузиазм.


Источник:http://lasttango.ru/novyj-god-instruktsiya-po-primeneniyu/

воскресенье, 25 декабря 2016 г.

«Астрид-писатель и Астрид-бабушка — два разных человека»

Внук и правнук Астрид Линдгрен о бабушке-ведьме и ее рисовом пудинге

В Санкт-Петербург приехали внук Астрид Линдгрен Олле Нейман и правнук писательницы Йохан Палмберг. Их визит был приурочен к гастролям одного из самых известных и посещаемых шведских детских парков «Мир Астрид Линдгрен» в петербургском торгово-развлекательном центре «Охта Молл». 




Олле Нейман: Всемирная известность, статус главного шведского писателя, литературные регалии, восхищение поклонников — все это оставалось за порогом. Астрид Линдгрен была любящей и очень внимательной, уделяла много внимания семье, всем своим детям, внукам и правнукам, старалась проводить с нами как можно больше времени, но при этом не накладывала на родственников особых обязательств. Астрид-писатель и Астрид-бабушка для меня два совершенно разных человека: она всегда старалась не смешивать две ипостаси, и это ей удавалось.
   Не то чтобы она постоянно стояла у плиты — хотя временами пекла замечательные яблочные пироги. Но коронным ее блюдом оставалась традиционная скандинавская разновидность рисового пудинга с клубникой: Астрид готовила его к каждому дню рождения, и вот этот десерт у нее получался потрясающе вкусным.
   Мне трудно представить, как Астрид успевала переделать все дела, ведь в сутках только двадцать четыре часа, но ей удавалось совмещать очень многое. Она писала пространные письма друзьям, ходила по издательствам, читала и редактировала рукописи молодых авторов, писала собственные книги, но при этом уделяла достаточно времени семье, выполняла все обязанности матери и бабушки.
   Бабушка могла часами пересказывать нам близко к тексту любое прочитанное произведение или свои собственные сказки, забавные случаи и подлинные истории из жизни писателей, порой остроумно импровизировала. У Астрид была потрясающая память: она много читала, в том числе по работе, и идеально запоминала каждую книгу.
   Что же до ее собственных произведений, то мой брат вспоминал, как в начале 1970-х Астрид зачитывала ему рукопись «Братьев Львиное Сердце», наблюдала за реакцией внука и таким образом тестировала новую книгу.
   В один из моих дней рождения, когда мы устроили небольшую вечеринку. Астрид пришла на праздник в костюме ведьмы и весь день пугала нас с друзьями — в этом образе она была очень убедительна. Мне кажется, это показывает, насколько Астрид была увлекающимся человеком и насколько легко, естественно умела общаться с детьми, без морализаторства.
Йохан Палмберг: Добавлю пару слов об этой игре в ведьму. Помню, я спрашивал у дяди, не боялся ли он бабушки, когда она так правдоподобно изображала ведьму. На что тот отвечал: «Слушай, я ведь прекрасно понимал, что это Астрид, а не ведьма... Правда, не был уверен, что она сама об этом знает».
Олле Нейман: Всю жизнь Астрид была увлечена воспитанием детей и считала, что растить их надо в любви и согласии. Она не раз выступала против насилия над детьми, против физических наказаний и психологического давления. В итоге бить своих детей шведским родителям сегодня запрещено на законодательном уровне. Кроме того, Астрид оказала большое влияние на шведскую политику. Благодаря ей было принято несколько важных законопроектов, направленных на снижение налогов, защиту животных, природных ландшафтов... В последние годы она вела напряженную общественную жизнь, и благодаря ее авторитету писателя к ней прислушивались.
Йохан Палмберг: Как вы знаете, первым крупным произведением Астрид Линдгрен стала сказка «Пеппи Длинныйчулок». Эта книга показывает, какой Астрид хотела видеть всю детскую литературу: в истории про Пеппи нет дидактики, морализаторства, занудных поучений. Она написана для того, чтобы читатель получал удовольствие, дурачился и смеялся вместе с героиней. Астрид хотела, чтобы чтение было для детей веселым, радостным занятием. А все мы знаем простую истину: если ты с детства читаешь хорошие книги, то вырастешь хорошим человеком.
Образ идеального родителя можно обнаружить в тех же книгах Линдгрен об одиноких подростках — в «Расмусе-бродяге» или «Мио, мой Мио!». К финалу герои этих сказок находят своего идеального покровителя, своих родителей, обретают ту любовь, которой заслуживают и которую должны были получить. Иными словами, идеальные родители по версии Астрид — это родители любящие.

Источник: https://lenta.ru/articles/2016/12/24/astrid/

среда, 21 декабря 2016 г.

Глазами современника. Поэзия в ожидании нового языка

Михаил Айзенберг 
   Проще начать с цитаты. Есть одно очень известное высказывание Юрия Тынянова: «У современников всегда есть чувство неудачи, чувство, что литература не удается, и особой неудачей является всегда новое слово в литературе». Это чувство, по-видимому, неустранимо. Можно посмотреть хотя бы комментарии читателей к любой статье о современной поэзии. Или заглянуть в прошлое и вспомнить отклики (в лучшем случае снисходительные) на первые книги Хлебникова, Мандельштама, Ходасевича. Я сейчас не сравниваю, а говорю о каком-то общем зрительном дефекте.
   Свидетельства современников искажены слишком близким расстоянием, но именно сейчас у такого искажения как будто есть дополнительные резоны. И это притом что наша поэзия явно не на ущербе, а происходящее в ее глубине куда значительнее того, что может заметить сторонний наблюдатель. Авторов интересных и, что называется, состоявшихся можно перечислять десятками. Но вовсе не авторы, а словно бы сама поэзия сейчас взяла паузу и переосмысляет себя, свое состояние.
   У этого много объяснений, и одно из них — самое очевидное. В конце нулевых один за другим ушли из жизни поэты самого первого ряда — старшие, но вовсе не старые: Геннадий Айги, Дмитрий Пригов, Всеволод Некрасов, Лев Лосев, Евгений Сабуров, Алексей Парщиков, Михаил Генделев, Елена Шварц, Александр Миронов (называю только тех, кто первым приходит на ум). Одна эта когорта могла бы составить славу любой литературы. За пару лет этот первый ряд катастрофически поредел, и поэзии требуется время, чтобы хоть как-то справиться (или хотя бы смириться) с такой потерей.
   Если смотреть только на новые имена, картинка получается словно бы непроявленная. И это понятно: большие авторы появляются не каждый день и не сразу. Поэзия не демонстрация силы, а исполнение работы — то есть занятие более смиренное, чем принято думать. Чтобы стать работой, силе необходим свой путь. Вот и новые авторы не столько появляются, сколько проявляются: занимают все больше места, собирая под свою руку окрестные территории. Те и становятся большими поэтами, у кого есть такая способность.
   Я уже писал, что воспринимаю поэзию не как сложение персоналий, а как единый организм со своей дыхательной системой. Он дышит — делает вдох, потом выдох. Сейчас, на мой взгляд, время вдоха. Поэзия только набирает воздух.
   Вероятно, поэтому у последнего пятилетия довольно плоский рельеф, это явно не период бури и натиска. Скорее период ожидания, только очень чуткого и беспокойного. Ожидания чего? Видимо, нового языка.
   Искусство — это опережающее зеркало: оно обращено к тому, что еще только предстоит. Мир меняется, и эти изменения нельзя увидеть помимо мышления о них. Но то, чего нет в языке, нет возможности и помыслить. Новый язык — это,по сути новая оптика: способность видеть новые вещи.
   Чем быстрее движется время, тем скорее сползает «культура» — освоенное и осмысленное жизненное пространство. Происходит какая-то смена исторической реальности, незаметная современнику. Время-история переворачивает страницу, и надо начинать с чистого листа. Сейчас мы, возможно, опять вступаем в «темные времена» — в ту временную область, где у стихов есть преимущественное право голоса.
   Пауль Клее так формулировал задачи живописи: «Не показывать видимое, а делать видимым». Едва ли не в большей степени это относится и к поэзии. Но именно сейчас, в настоящее время этот призыв нужно окружить рядом уточнений и оговорок.
   Речь нового автора похожа на голос за стеной, когда слышишь только отдельные слова, а в основном улавливаешь тембр, интонацию и общий характер высказывания. Даже те поэты, что безусловно талантливы и значительны, представлены какой-то облачной массой целого, в которой легко заметить перемещение, но трудно различить движение к определенной цели. Новые авторы как будто нарочно гасят, приглушают высказывание, но кажется, что это не особенность личной артикуляции, а какая-то общая стратегия. Похоже, что высказыванию специально дают возможность побыть в темноте, в непроявленности, — чтобы оно вызрело и уже потом произвело на свет новый способ стиховой речи.
   Это «нащупывание в темноте» — следствие не просто промежуточного этапа и эпохального шва, оно что-то говорит и о характере наступающей эпохи, предполагающей жизнь без ясных ориентиров и надежного фундамента. Много писали о том, что мир писателя неуютен и опасен. Но сейчас мир неуютен и опасен решительно для всех и вовсе не в модусе долженствования и умозрения. Вероятно, и работа писателя (поэта) в свете новых обстоятельств должна изменить свой характер. Вероятно, новый язык и будет следствием таких изменений.
   Я специально не называю никаких имен, потому что эти наблюдения относятся ко многим из тех, кому сейчас около или чуть больше тридцати: если не к генерации в целом, то к той ее части, что внимательно смотрит друг на друга и определенно чувствует общую задачу. Они действительно в чем-то схожи друг с другом: их зрение обращено словно бы не к людям, а к стихиям. Как будто в мире еще не существует ничего иного, он в начале творения и никак не оформлен, а на поверхности заметны только какие-то завихрения — силовые линии нового состояния. И поэзия следует этим линиям, подчиняясь их движению.
   Речь молодых авторов говорит внутрь — в глубину себя. И это по-своему честно: мы живем в совершенно новой реальности. Изменился сам воздух жизни (а поэзия им и существует), и требуется время, чтобы его набрать и как-то пересоздать. Новый воздух далеко не сразу находит себя в словах. Всегда случается какой-то «промежуток».
   Но мне кажется, что-то начинает сейчас происходить. Как будто зрение нового автора привыкает к темноте. Сугубо частное (и поневоле темное) начинает проясняться. Долгий вдох ощутимо заканчивается, скоро в поэзии могут начаться важные и интересные события. Поэтому и наблюдение становится увлекательно азартным: кто первым эту реальность захватит?
   Я могу ошибаться, но растущее внимание к поэзии, которое замечаю не я один, можно объяснить именно этими обстоятельствами. Видимо, и сейчас, как когда-то, в шестидесятые годы прошлого века, люди ощущают болезненно-острую нехватку реального. А стихи (настоящие стихи) это и есть «производство реальности». Они приходят на помощь — очищают воздух от химер и фантомов.
   Стихи пишут люди в соавторстве со временем, и еще неизвестно, чье авторство влиятельнее. Точнее, стихи пишет поэзия, и крайне интересно услышать, что именно она сейчас пишет. Интересно потому, что это голос времени и места. То есть того, где мы находимся. 


понедельник, 19 декабря 2016 г.

РАССМАТРИВАЕМ ПОРТРЕТЫ: САМАЯ КРАСИВАЯ ВОЗЛЮБЛЕННАЯ ПУШКИНА

В преддверии Нового года, когда за окном бушуют морозы, голова озабочена подготовкой к празднику,а тело уже из последних сил поднимается и идет на работу, отвлечься и расслабиться помогут портреты красивых женщин. Любовь, страсть и желания великого русского поэта.
Великий русский поэт жил в эпоху необыкновенных красавиц — и был на редкость влюбчив.







В этом списке нет его жены Натальи Гончаровой (чтобы добавить интриги), Олениной и Волконской (они прославились не красотой) — и даже Керн (нет достоверного портрета). Еще здесь нет различий между теми, с кем он вступал в настоящую любовную связь, и теми, по кому он просто романтически вздыхал (истину все равно никогда не установишь). 
 Елизавета Воронцова
Все кончено: меж нами связи нет.
В последний раз обняв твои колени,
Произносил я горестные пени.
   Жена новороссийского генерал-губернатора М.С. Воронцова, начальника Пушкина во время его южной ссылки. Видимо, страсть поэта была одной из причин неприязни, которую испытывал к нему Воронцов, в итоге отославший Пушкина с глаз долой из Одессы в Михайловское. Была ли эта страсть безответной или нет — неизвестно. В любом случае профилем прекрасной Елизаветы Ксаверьевны изрисовано множество пушкинских рукописей, а с ее именем ученые связывают огромное количество стихотворений.
   Но, скорее всего, Воронцова и ее настоящий возлюбленный, кузен Александр Раевский, использовали поэта для отвода глаз. Возможно, именно от этой связи у нее родилась дочь Софья. Генерал-губернатор в итоге узнал об этом и избавился от Раевского. Его тоже выслали — за разговоры против правительства. Муж, устранив соперника, все равно был раздавлен — впрочем, это не мешало и ему иметь долгую связь с лучшей подругой своей жены Ольгой Нарышкиной, сестрой прекрасной Софьи Киселевой, о которой мы расскажем отдельно.
Вера Вяземская 
«Итак, прощайте. Я у ваших ног и трясу вам руку на английский манер, поскольку вы ни за что не хотите, чтобы я вам ее целовал».
   Жена одного из лучших друзей Пушкина — Петра Вяземского. С ней он порой бывал откровеннее, чем с ее супругом и, по воспоминаниям современников, действительно ее любил. Вяземская называла его своим «приемным сыном» и всячески помогала. После роковой дуэли она почти безотлучно находилась у постели поэта.
   Замуж эта девушка небольшого роста с огненным пронзительным взглядом и немного неприличным в то время «чистым громким хохотом» вышла следующим образом: как-то некая девица кинула в пруд башмачок. Все кавалеры, в том числе князь Вяземский, бросились его вытаскивать. Вяземский заболел и не смог покинуть поместье, за ним ухаживали — и всех усерднее Вера. Для прекращения сплетен их заставили пожениться, причем Вяземский венчался, сидя в кресле. Брак оказался дружным, у них было восемь детей.
Аглая Давыдова
И вы поверить мне могли,
Как простодушная Аньеса?
В каком романе вы нашли,
Чтоб умер от любви повеса?
   Дочь французского эмигранта герцога де Граммона, жена кузена Дениса Давыдова. Красавица была предметом острого увлечения Пушкина в 1820–1821 годах, которое позже вылилось в безжалостные и неприличные эпиграммы («Иной имел мою Аглаю...» и др.). Вдобавок затем поэт еще и увлекся ее 12-летней дочерью Адель.
   Эта хорошенькая, ветреная и кокетливая дама, настоящая француженка, искала в шуме развлечений средства «не умереть со скуки в варварской России». Ее мужа Пушкин сравнивал с шекспировским Фальстафом и называл «рогоносцем величавым». Овдовев, немолодая уже Аглая вышла замуж за генерала Ораса Себастьяни, министра иностранных дел Франции.
Софья Киселева
«Я суеверно перекладывал в стихах рассказ молодой женщины: к нежным законам стиха я приноравливал звуки ее милых и бесхитростных уст».
   Урожденная княжна Потоцкая, она была дочерью польского князя от авантюристки-гречанки. Считается, что именно Киселева рассказала поэту историю о похищенной княжне Потоцкой, которая легла в основу «Бахчисарайского фонтана». Посвященных Киселевой отдельных стихов поэта мы не найдем: он не тратил силы зря. Недаром в письме к мужу она честно писала: «Если увидишь Пушкина, передай ему, что я учусь русскому языку, чтобы читать его стихи».
   С мужем эта статная красавица в итоге рассталась и уехала за границу. Но прежде предусмотрительный супруг устроил ее дела так, «чтобы она не могла разориться, даже если бы хотела». Софья блистала в парижском обществе, а в старости ее главной страстью стала игра в карты. Двигаться самостоятельно она уже не могла, и слуга каждый день возил старуху в казино, где она проводила целый день.
 Наталья Голицына
Она одна бы разумела
Стихи неясные мои;
Одна бы в сердце пламенела
Лампадой чистою любви.
   Внучка и тезка знаменитой «Пиковой дамы», дочь московского генерал-губернатора. Бывшая фрейлина и жена генерал-майора, она держала в Петербурге один из самых модных салонов, где собирался весь свет. Существует предположение, что в 1820-х годах Пушкин был ею увлечен. Позднее Голицына прекратила принимать поэта, считая его не совсем приличным. Во всяком случае, известно «о веселости и проказах Пушкина в девичьей» ее дома. Он же, в свою очередь, называл ее толстухой и неотесанной (впрочем, по-французски, поэтому это звучало не так грубо).
   В поздние годы острые на язык Александра Смирнова-Россет и Долли Фикельмон называли ее претенциозной и старой кокеткой. Впрочем, другие пишут, что до конца своей 95-летней жизни эта плотная женщина оставалась обладательницей веселого общительного характера и удивительной доброты.
Елена Завадовская
Всё в ней гармония, всё диво,
Всё выше мира и страстей;
Она покоится стыдливо
В красе торжественной своей.
   Одна из самых блистательных великосветских красавиц своего времени, она, как признавали даже женщины, — «убивала всех своей царственной, холодной красотой». Скорее всего, именно ее описал Пушкин как блестящую Нину Воронскую — «Клеопатру Невы».
   Высокая, статная, с правильными чертами лица и ослепительной кожей, она напоминала мраморную статую. Когда генерал Ермолов описывал появление Натальи Пушкиной в свете и эффект от ее красоты, он особо подчеркивал, что «здесь многие находят ее несравненно лучше даже красавицы Завадовской». Со временем Завадовская оставила мужа и блистала на балах в Париже, причем с годами, как с удивлением отмечали знакомые, она мало изменилась.
 Аграфена Закревская
Она является порой
И мимо всех условий света
Стремится до утраты сил,
Как беззаконная комета
В кругу расчисленном светил.
   За красоту лица и фигуры она получила прозвание «медная Венера». Добрая, но капризная и избалованная внучка золотопромышленника, Закревская обладала ветреным характером и была хохотушкой, впрочем склонной к истерическим рыданиям. Пушкин стал ее близким знакомым в 1828 году и посвятил ей несколько стихотворений. Она же поверяла ему свои сердечные тайны и, как он сам писал Вяземскому — «посвятила его в свои сводники».
   Когда ее муж стал московским градоначальником, семья переехала в старую столицу. Закревская и тут собирала вокруг себя молодых людей, а московские дамы избегали ее общества, что ее совсем не огорчало. Старость она провела с супругом в Италии.
 Авдотья Голицына
Отечество почти я ненавидел —
Но я вчера Голицыну увидел
И примирен с отечеством моим.
   Хозяйка салона, в котором часто бывал Пушкин в первые годы после Лицея. Вяземский писал, что поэт «был маленько приворожен ею», а Карамзин — что Пушкин «смертельно влюбился». И действительно, какой юноша мог избежать очарования этой грациозной княгини с мягким голосом, которую современники называли Princesse nocturne («принцесса ночи») и Princesse de minuit («принцесса полночи»), потому что днем она спала и никого раньше 10 часов вечера не принимала.
   Прекрасная чернобровая и черноглазая княгиня жила отдельно от мужа. И хотя она много лет была счастлива в связи с М.П. Долгоруким, им мешало то, что муж не давал ей развод. Долгорукий погиб на войне, а впоследствии Голицына, в свою очередь, отказала мужу, когда тот пожелал жениться на Александре Смирновой-Россет.
Екатерина Бакунина
Прозрачны волны покрывала
Накинь на трепетную грудь,
Чтоб и под ним она дышала,
Хотела тайно воздохнуть.
   Старшая сестра лицейского товарища Пушкина. Юный поэт был сражен ею еще в Лицее, избрал своей музой, посвятил 23 стихотворения и вспоминал в произведениях до 1825 года. 
   Она стала фрейлиной императрицы Елизаветы Алексеевны, занималась живописью — по-любительски, однако уроки брала у Александра Брюллова. Вышла замуж поздно, в 39 лет, за своего давнего поклонника — двоюродного брата Анны Керн. С мужем поселилась в деревне, растила детей, рисовала и была счастлива.


Источник: http://www.culture.ru/materials/55078/rassmatrivaem-portreti-samaya-krasivaya-vozlyublennaya-pushkina

четверг, 15 декабря 2016 г.

«Избегать снобизма дико сложно»

Борис Куприянов о писателях, читателях и издателях-монополистах
   Конец осени и начало зимы — высокий сезон в книжном мире. В это время главные литературные премии объявляют своих лауреатов. В это время в Москве проходит ярмарка интеллектуальной литературы Non/fiction, к началу которой издательства стараются выпустить самые яркие книжные новинки года. О том, почему глобализация вредит книжному рынку и как говорить с читателем о литературе, чтобы ему было интересно, рассказывает член экспертного совета Non/fiction и основатель сайта о чтении «Горький» Борис Куприянов.
   Впервые за последние 5 лет на Non/fiction все места куплены и заполнены еще в сентябре. Великобритания — Почетный гость этого года — организовала не только сильную программу, но и привезла свои издательства. Это связано, среди прочего, и с кризисом тоже, но не только. В России происходят интересные книжные события. Прекрасен был КРЯКК (Красноярская ярмарка книжной культуры) в этом году, который вышел из кризиса. Все хорошо и здорово, но эта красота и здоровье происходят в очень небольшом сегменте.
   Потому что по-прежнему нет весенней книжной ярмарки «Книги России» в Москве. И то, что ее нет, никто уже не вспоминает, и не переживает по этому поводу. Весенняя ярмарка агонизировала так долго, что от нее уже, кажется, все устали. Теперь книжный фестиваль на Красной площади называется «Книги России». Она, конечно, умирала. И уже не важно, менеджмент там был плохой или читатели были другие. Но ее все же не хватает в календаре.
   Если мы посмотрим на осеннюю книжную ярмарку ММКВЯ, то увидим, что несмотря на смену менеджмента, она как деградировала — так и продолжает деградировать. Второй год был хуже, чем первый, первый, чем последний при прежнем руководстве. Причем все эти процессы не связаны с радением Роспечати, усталостью издателей или с тем, что люди у нас плохие. Люди у нас хорошие. Это видно и по КРЯККу, и по Non/fiction, и по небольшим книжным выставкам, которые проходят в регионах. Проблема более глобальная и она никуда не делась.
   Глобализация рынка. Мы говорили о ней два года назад. Non/fiction очень показательное событие именно потому, что эта ярмарка более независимая. Менеджеры глобальной монополии не могут создать тот книжный мир, который был бы нам приятен. Они могут привезти энное количество авторов, но не делают этого. Они могут сделать интересную программу, но не делают. Но самое главное: когда автор имеет дело с издателем-монополистом, то читатель остается за скобками. Его интересы никто не учитывает.
   Редактор в издательстве зависит от количества выпущенных наименований, а не от продаж. Ему надо выпустить максимальное количество книг. Вот начинающему писателю заплатили копеечный гонорар. И вдруг его книга стала событием. Ей дали премию. Автор стал брендом. Его просят срочно написать следующую книжку. И он пишет. Не факт, что эта срочная следующая книжка окажется качественной. Но редактору это не важно. Он выпускает книгу «номинанта такой-то премии». Автор должен получить уже бОльшую сумму денег за эту книжку, и ее напечатают бОльшим тиражом. Плохо ли хорошо, но ее, наверное, продадут. И автор думает уже не о читателе, а о своих выгодах. Читатель изъят из этого оборота.
   Другое дело, когда плохую книгу издает маленькое издательство. В этом случае они несут большой ущерб. Они кровно заинтересованы в том, чтобы книга была хорошей. Они не будут торопить автора, будут с ним работать, делиться с ним опытом. Рынок изъят из этой ситуации.
И мне хотелось бы, чтобы была связь между качеством текста и его выпуском. Сейчас она в России нарушена. Монополист может организовать книжное событие. Но его задача продать максимальное количество книг. У него нет задачи сделать книжное событие для развития книжной культуры в целом.
   Я знаю, что экспертный совет Non/fiction временами просит издательства включить в программу то или иное мероприятие, которое кажется совету важным. То есть именно заботится о читателе. Да, но чаще наоборот — накладывает вето на то или иное событие.
   Лекций сейчас в Москве происходит так много, что было бы не очень правильно делать на Non/fiction специальную лекционную площадку, мне кажется. Хотя лекции каких-то персонажей, которые в Москве бывают крайне редко, может быть, стоило сделать.
   Мне лично в этом году немного не хватило самого разговора о чтении, как о практике. О социологии и культуре чтения. Non/fiction — это то самое место, где надо говорить о том, как книги читают, куда движется литература. Этого не так много, как хотелось бы. Потому что в России читают не так, как в Москве. И даже в Петербурге читают не так, как в Москве. То есть мне бы хотелось сделать Non/fiction, может быть, чуть-чуть больше профессиональной. Нет другого места в России, где можно было бы об этом поговорить, по-моему. А говорить об этом надо. Зато Non/fiction этого года удалась с точки зрения гостей. В сегодняшней ситуации такое событие с такой программой практически невозможно.
   А потом мы знаем, что Non/fiction — это такой книжный Новый год. В этом году количество новых книг, которые вышли к Non/fiction, радикально отличается от прошлых лет. Очень много было в этом году небольших региональных издательств, которых больше нигде не увидеть. «Издательство Марджани» представило новый перевод Ибн Фадлана с потрясающими комментариями. «Оренбургское книжное издательство» привезло на Non/fiction «Собрание сочинений» Петра Луцыка и Алексея Саморядова. Была представлена биография супруги Эля Лисицкого — совершенно необыкновенная книга, изданная в Новосибирске.
   Издательство «Галеев-Галерея», которое всегда издавало альбомы, выпустило первые два тома из 10-томного собрания дневников Ивана Павловича Ювачева, что является грандиозным событием в книжном мире. Может, не таким же заметным, как выход новой Донцовой, но это событие может изменить само понимание культуры XIX-XX века и истоков обэриутов. Это как дневники Пришвина, которые продолжают выходить и тоже были представлены на ярмарке Non/fiction.
так же в этом году какие-то события ярмарки Non/fiction проходили и за пределами ЦДХ. У ЦДХ есть предел посещаемости. За 5 дней ярмарки его проходят 35-36 тысяч человек. Могут, вероятно, и 40, но это уже совсем тяжело. И когда мне кто-то рассказывает, что на такой-то фестиваль пришло 80 тысяч человек, я к этому отношусь с некоторым скепсисом. Non/fiction неизбежно выходит за пределы своего объема и начинает переходить в другие пространства. Это очень хорошо и очень важно.
   Мы сейчас говорили о книжных событиях, которые происходят в городах. Но этой осенью произошло еще одно важное книжное событие в медийном пространстве: появился сайт о чтении «Горький». И за него болеют, переживают и радуются даже те, кто в теории мог бы счесть его конкурентом.
   Людей, которые думают о книгах так мало, что тут конкуренции быть не может. Это как с книжными магазинами. Есть несколько книжных в Москве, которые считают магазин «Фаланстер» конкурентом и с ним пытаются бороться. Так считать не надо, потому что в городе живут 20 миллионов человек, а книжных магазинов всего 190. Это ничтожно мало. Их столько же на душу населения, сколько в городе Хартум. Мы на последнем месте в Европе среди всех европейских столиц. В Петербурге книжных на 10 меньше, чем в Москве, а население меньше в 4 раза. Мы живем в уникальной, некнижной, негуманитарной среде. Власти искренне не понимают, зачем надо читать, зачем нужно чтение? Зачем людям толстые журналы? Зачем реклама чтения? Зачем программа развития чтения?
   В результате чтение защищается государством, как амурский тигр. У нас не понимают, что защищать чтение, как защищать животных из Красной книги, нельзя. Что его надо не защищать, а развивать. Если члены Госдумы, придя домой будут читать один час в день перед вебкамерой, от этого будет больше толка. Весь спектр гуманитарного знания сильно сократился. И «Горький» задумывался, чтобы вернуть в повестку дня тему литературы и книг, вернуть само чтение. «Горький» в большей степени о чтении как о процессе, и о книгах как об элементах его.
   Задача, чтобы человек подумал об этом. У нас недавно был материал, очень спорный, но мне понравился — описание, как выходил роман «Война и мир»: частями в журналах. Мы вроде бы про это знали, но забыли. Мы смотрим на эти произведения XIX века как на единое целое, которое как Коран спущено с неба. А они выходили как сериалы. «Война и мир» была сериалом — с другим названием, другой рубрикацией. И держать в голове эти вещи важно для понимания культурной среды.
   Потом нам бы хотелось, чтобы «Горький» было непротивно читать тем, кто вообще ничего не читает давно. У кого практика чтения ушла. Мы хотели поговорить с ними о том, что они читали раньше, и вернуть их если не в чтение, то по крайней мере, напомнить, что оно существует. Нам хочется говорить о классике, хочется говорить о способах прочтения текста. Мы посередине между толстожурнальной критикой и медиа, где есть раздел про книжки. Мы пытаемся говорить о чтении своевременным языком. И при этом не рассчитываем на прибыльность.
   Мы тоже, конечно, зарабатываем. И у нас это даже получается. Просто не считаем, что можем сделать из «Горького» некую машину по зарабатыванию денег. Он не для обогащения. Мы принципиально не хотим устраивать никаких краудфандинговых историй. Потому что платить за просвещение нельзя. В XXI веке это смешно.
   Дело не только в деньгах. А, например, еще в популярности ресурса, количестве его посетителей. Обычно все просветители вынуждены выдерживать баланс между популярными материалами и текстами для более узкой аудитории. «Горький» может себе позволить не играть в поддавки с читателем?
   У меня есть подозрение — я не могу его пока ничем доказать, — что не все так просто. Я глубоко убежден, что кроме того, что мы должны следить за вкусами читателей, мы же должны их и формировать. Мне искренне кажется, что любой институт приобретает определенное уважение, популярность, авторитет, статус в том случае, когда он делает то, что считает нужным. А не идет на поводу у читателя. Не все медийные и экономические законы спокойно переходят в культуру.
   Сергей Капков в бытность свою министром культуры Москвы, когда я устраивался к нему на работу, сказал: «Знаете Борис, я уже давно не говорю слово «эффективность» применительно к культуре». Потому что ее нельзя обсчитывать тем же калькулятором, которым обсчитывают экономические процессы. У культуры другое назначение. Какая эффективность у медицины? Это же не количество приходов человека к врачу. И не количество социальных выплат. Эффективность медицины — это здоровье и долголетие пациента. То же и с культурой. Мы поставили себе некую планку, чего мы хотим добиться.
   Чтобы «Горький» читало большое число людей. Чтобы к маю у сайта было 500 тысяч уникальных пользователей в месяц.
  Мы не стараемся говорить о сложных вещах просто. Мы стараемся избегать волапюка и снобизма. Кстати, избегать снобизма дико сложно. У нас есть все шансы добиться, чтобы «Горький», не став развлекательным, стал интересным для читателя. Мне кажется, что время для таких текстов настало — я вижу это по другим ресурсам. Наша задача — объяснить. Мы хотим сделать читателя союзником.
   Наша цель — научиться по-другому говорить о книгах. Не в духе «читать модно», и если ты не прочтешь этого, то окажешься в аду, а объяснить, для чего эти книги читателю нужны. Какой смысл в чтении сейчас. Это оказалось сложно. И мы ищем эту интонацию. Поэтому мы заинтересованы в поиске новых людей. Например, Миша Мальцев из магазина «Циолковский» написал нам замечательный текст о книгах в компьютерных играх. Он попал ровно в ту интонацию, которой мы хотели добиться. Это не говорение о книгах с точки зрения знатока или с точки зрение продавца. Мы хотим быть собеседником.
   В 1990-х у огромного количества людей чтение ушло из практики. Люди боролись за хлеб насущный. Или же искали другие, порой сомнительные, удовольствия. Сейчас общество дошло до такого момента, когда оно понимает, что чтение ему нужно. Люди, может быть, не всегда могут объяснить себе, зачем им это, но мы видим, что молодые люди читают. Возможно, в этом заслуга детских издательств. Сейчас всем нам кажется, что практика чтения возвращается в повседневность большого количества людей. Другое дело, что это процесс долгий.


воскресенье, 11 декабря 2016 г.

Не только муза гнева и печали

10 декабря - 195 лет со дня рождения Н.А. Некрасова

   На юго-западной окраине Нижегородской области в небольшом селе Клин в декабрьские дни вот уже 20 лет проводятся Некрасовские чтения. Почему именно здесь? Все просто: одна из улиц этого села принадлежала семье Некрасовых: отцу поэта Алексею Сергеевичу, а затем брату Федору.
Имение было небольшим, всего 26 лиц "мужеска пола". Отцу поэта принадлежало 105 десятин и 61 сажень земли. Доход давали сады - яблочные и грушевые, добыча алебастра (до 25 000 пудов год!) и рыбный промысел. Река Ока совсем рядом. Семье принадлежали еще два селения в Муромском уезде (Нехайка и Бежаново) и три деревни на другом берегу Оки: Алешунино, Сафоново и Михайловское.
 
   Некрасов, чувствовавший боль простого человека, нужен сегодня как никогда
Старший Некрасов, приезжая несколько раз в год, располагался в Алешунине. Неизвестно, брал ли он с собой сына. Но о том, что Некрасов хорошо знал названия здешних деревень, свидетельствует топонимика поэмы "Кому на Руси жить хорошо". В ней встречается и сам Клин ("Селенье незавидное: Что ни изба - с подпоркою, Как нищий с костылём..."), и другие похожие названия: Нехайка, Озябликово (Знобишино), Терпишки (Терпигорево), Вшивки. Сохранились воспоминания двух уважаемых старожилов Клина, что Некрасов, охотясь, захаживал в гости к дьякону местной церкви Алексею Касторскому. Храм частично сохранился, в одном из его приделов возобновлены службы. Сохранился и дом дьякона, где, по преданиям, бывал Некрасов.
   Именно в этих сохранившихся от позапрошлого века строениях инициативная группа, в которую входят жители Клина, представители местной власти и нижегородские меценаты, планирует создать мемориал Некрасова. К 200-летию поэта здесь должен появиться музейный комплекс, посвященный истории дворянского и крестьянского быта. На пять лет вперед разработана программа развития территории. Конечно, все упирается в деньги, но и они, кажется, найдены. Создана автономная некоммерческая организация "Агентство развития территории "Высокий берегъ". Помимо местных жителей ее учредителями стали представители бизнеса.
   Вачский район находится далеко от крупных городов. Концерты, масштабные выставки, которые в Нижнем Новгороде проходят ежедневно, простым жителям Вачи недоступны. Возможности местного дома культуры ограничены небольшим бюджетом, хотя там трудятся немало энтузиастов. Есть даже краеведческий музей с очень хорошей экспозицией.
   С 2013 года в Клине проводятся Некрасовские семинары для молодых литераторов. Советник генерального директора концерна "Алмаз-Антей" Виктор Шевченко, побывав в Клину и узнав историю этого места, обратился к председателю Союза писателей России Валерию Ганичеву и нашел в нем поддержку. СПР стал одним из учредителей автономной некоммерческой организации. Местная власть идет навстречу, делая все возможное для приема начинающих литераторов со всей страны. Поддержку оказывает региональное министерство культуры. В этом году Некрасовский семинар стал более масштабным. Финальное мероприятие провели не в Клинском, а в Вачском доме культуры. Большой зал вечером был полон. Пришли школьники, учителя, работники завода "Труд". Со сцены как-то по-новому прозвучали стихи Некрасова. Несправедливость к людям труда проявляется ежедневно, провинции отводится роль обслуги. Некрасов, чувствовавший боль простого человека, ставший его голосом, нужен сегодня как никогда.

Источник: https://rg.ru/2016/12/08/10-dekabria-ispolnitsia-195-let-so-dnia-rozhdeniia-n-a-nekrasova.html

четверг, 8 декабря 2016 г.

Посол РФ в США заявил об объединяющей роли культуры в отношениях двух стран

Культура и культурные связи между Россией и США могут стать основой для выправления отношений двух стран, рассказал посол РФ в США Сергей Кисляк после торжественного гала-ужина в Вашингтоне, посвященного великому русскому писателю Льву Толстому.
"Я почувствовал веру, что культура и культурные связи могут помочь выправлению наших отношений", — сказал он по итогам мероприятия.
   Вечер, посвященный Толстому, стал 24 по счету мероприятием Фонда американо-российского культурного сотрудничества. Каждая встреча организации, проводимая дважды в год, посвящается личности или культурному явлению, которое оказало значительно влияние на культуру двух народов. Американский и российский культурный истеблишмент в одном из самых пафосных закрытых клубов Вашингтона "Космос" представил на суд зрителя свое видение произведений Толстого через музыкальное творчество, балет, вокал, чтение его прозы и личной переписки.
   Вечер открылся балетным номером, представленным "Академией Ахмедовой". После приветственных слов организаторов в лице главы фонда Евгения Лоусона публике было представлено несколько докладов и лекций о жизни Льва Толстого.
   Особый ритм происходящему задал преподаватель университета Вирджинии Эндрю Кауфман. После его лекции о Толстом, которая больше была похожа на бенефис одного актера, зал аплодировал стоя. Кауфман сумел донести до присутствующих и душевные метания Николая Ростова, и полет фантазии его сестры Наташи Ростовой из "Войны и мира", а также поиски смысла жизни из уже другого произведения писателя — "Смерти Ивана Ильича".
   Значительная часть вечера была посвящена американским друзьям Толстого по переписке, которая была предоставлена архивом Московского государственного музея Льва Толстого (документы датированы первым десятилетием прошлого века). В исполнении актера Стивена Карпентера Лев Толстой с характерным русским акцентом зачитывал свои письма друзьям со сцены. Часть приглашенных гостей фонда выступала в роли друзей Толстого и зачитывала письма с мест.
   Толстому писали как простые американцы-работяги, которые искали смысл жизни в его произведениях, так и выдающиеся личности, которые изменили ход мировой истории, например, Томас Эдисон. Интересно, что благодаря дружбе Эдисона и Толстого сохранились записи с голосом писателя. Именно Толстой стал одним из первых, чей голос сохранил изобретенный более 130 лет назад Эдисоном фонограф.


Источник: https://ria.ru/culture/20161208/1483089602.html

вторник, 6 декабря 2016 г.

Книги для россиян дороги

По словам руководителя издательского концерна «Эксмо-АСТ» Олега Новикова, объёмы продаж их компании выросли в этом году на 14%. По его словам, основным фактором динамики продаж стало увеличение рынка учебных пособий, что было обеспечено государством, которое было активным инвестором в модернизацию образовательной системы, увеличивая закупки учебников. Также Новиков отметил, что оптимизации рынка препятствовала сложная ситуация с государственными закупками и снижение отдачи от несистемных точек сбыта – развалы, каталоги и пр.

По мнению представителя руководства Книжного союза РФ Дмитрия Иванова, прогнозирование на 2016 г. излишне оптимистично. Он оценивает рост сегмента учебников на 10%, а прочие секторы от 0 до 3%. Генеральный директор издательского центра «Росмэн» Борис Кузнецов также высказал мнение о росте продаж коммерческой литературы на 2-3%.

При всём этом, объёмы тиражей остались в прошлогодних пределах, а рост наблюдается за счёт увеличения ценников на книги, которые обусловлены ростом цен на бумагу, которая за 1,5 года увеличилась на 40%, и полиграфических услуг, выросших на 25%.

Зато активно растут электронные продажи книг. Гендиректор компании «Литрес» Сергей Анурьев сообщил, что объём продаж за 2016 г. может вырасти до 2,5 млрд руб., тогда как в прошлом году эта цифра была на 47% меньше – 1,7 млрд.
Кроме того, сейчас стали заметны и результаты борьбы с пиратскими сайтами, хотя, конечно, до полной легализации ещё очень далеко.


Источник: http://write-read.ru/news/6127