Мы должны говорить нашим читателям правду, вооружать их, давать защиту и передавать ту мудрость, которую мы успели почерпнуть из нашего недолгого пребывания в этом зеленом мире. Мы не должны проповедовать, читать лекции, запихивать готовые истины в глотки наших читателей, как птицы, которые кормят своих птенцов предварительно разжеванными червяками. И мы не должны никогда, ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах писать для детей то, что бы нам не хотелось прочитать самим.
Все мы — взрослые и дети, писатели и читатели — должны мечтать. Мы должны выдумывать. Легко притвориться, что никто ничего не может изменить, что мы живем в мире, где общество огромно, а личность меньше чем ничто, атом в стене, зернышко на рисовом поле. Но правда состоит в том, что личности меняют мир снова и снова, личности создают будущее и они делают это, представляя, что вещи могут быть другими.
Мы должны делать вещи прекрасными. Не делать мир безобразнее, чем он был до нас, не опустошать океаны, не передавать наши проблемы следующим поколениям. Мы должны убирать за собой и не оставлять наших детей в мире, который мы так глупо испортили, обворовали и изуродовали.
У художественной литературы есть два назначения:
Простейший способ гарантированно вырастить грамотных детей — это научить их читать и показать, что чтение — это приятное развлечение. Самое простое — найдите книги, которые им нравятся, дайте им доступ к этим книгам и позвольте им прочесть их.
Не существует плохих авторов для детей, если дети хотят их читать и ищут их книги, потому что все дети разные. Они находят нужные им истории, и они входят внутрь этих историй. Избитая, затасканная идея не избита и не затаскана для них. Ведь ребенок открывает ее впервые для себя. Не отвращайте детей от чтения лишь потому, что вам кажется, будто они читают неправильные вещи.
Эмпатия — это инструмент, который собирает людей вместе и позволяет вести себя не как самовлюбленные одиночки.
Вы также находите в книжках кое-что жизненно важное для существования в этом мире. И вот оно: миру необязательно быть именно таким.
Все может измениться.
В 2007 году я был в Китае, на первом одобренном партией конвенте по научной фантастике и фэнтези. В какой-то момент я спросил у официального представителя властей: «Почему?» Ведь НФ не одобрялась долгое время. Что изменилось?
Все просто, сказал он мне. Китайцы создавали великолепные вещи, если им приносили схемы. Но ничего они не улучшали и не придумывали сами. Они не изобретали. И поэтому они послали делегацию в США, в Apple, Microsoft, Google, и расспросили людей, которые придумывали будущее, о них самих. И обнаружили, что те читали научную фантастику, когда были мальчиками и девочками.
Литература может показать вам другой мир. Она может взять вас туда, где вы никогда не были. Один раз посетив другие миры, как те, кто отведал волшебных фруктов, вы никогда не сможете быть полностью довольны миром, в котором выросли. Недовольство — это хорошая вещь. Недовольные люди могут изменять и улучшать свои миры, делать их лучше, делать их другими.
Другой способ разрушить детскую любовь к чтению — это, конечно, убедиться, что рядом нет книг. И нет мест, где дети бы могли их прочитать. Мне повезло. Когда я рос, у меня была великолепная районная библиотека.
Библиотеки — это свобода. Свобода читать, свобода общаться.
Это образование (которое не заканчивается в тот день, когда мы покидаем школу или университет), это досуг, это убежище и это доступ к информации.
Я думаю, что тут все дело в природе информации. Информация имеет цену, а правильная информация бесценна. На протяжении всей истории человечества мы жили во времена нехватки информации.
В последние годы мы отошли от нехватки информации и подошли к перенасыщению ею. Согласно Эрику Шмидту из Google, теперь каждые два дня человеческая раса создает столько информации, сколько мы производили от начала нашей цивилизации до 2003 года. Это что-то около пяти эксабайт информации в день, если вы любите цифры. Сейчас задача состоит не в том, чтобы найти редкий цветок в пустыне, а в том, чтобы разыскать конкретное растение в джунглях. Нам нужна помощь в навигации, чтобы найти среди этой информации то, что нам действительно нужно.
Необходимо поддерживать библиотеки. Использовать библиотеки, поощрять других пользоваться ими, протестовать против их закрытия.
Писатели — особенно детские писатели — имеют обязательства перед читателями. Мы должны писать правдивые вещи, что особенно важно, когда мы сочиняем истории о людях, которые не существовали, или местах, где не бывали, понимать, что истина — это не то, что случилось на самом деле, но то, что рассказывает нам, кто мы такие. В конце концов, литература — это правдивая ложь, помимо всего прочего. Мы должны не утомлять наших читателей, но делать так, чтобы они сами захотели перевернуть следующую страницу.
Одно из лучших средств для тех, кто читает с неохотой,
— это история, от которой они не могут оторваться.
Оглянитесь. Я серьезно. Остановитесь на мгновение и посмотрите на помещение, в котором вы находитесь. Я хочу показать что-то настолько очевидное, что его все уже забыли. Вот оно: все, что вы видите, включая стены, было в какой-то момент придумано. Кто-то решил, что гораздо легче будет сидеть на стуле, чем на земле, и придумал стул. Кому-то пришлось придумать способ, чтобы я мог говорить со всеми вами в Лондоне прямо сейчас, без риска промокнуть. Эта комната и все вещи в ней, все вещи в здании, в этом городе существуют потому, что снова и снова люди что-то придумывают.
Однажды Альберта Эйнштейна спросили, как мы можем сделать наших детей умнее. Его ответ был простым и мудрым. Если вы хотите, чтобы ваши дети были умны, сказал он, читайте им сказки. Если вы хотите, чтобы они были еще умнее, читайте им еще больше сказок. Он понимал ценность чтения и воображения. Я надеюсь, что мы сможем передать нашим детям мир, где они будут читать, и им будут читать, где они будут воображать и понимать.
Чарльз Райдер, делающий набросок Брадйсхеда, из телесериала. Фото: ITV / Rex Features
Чарльз уже был заворожен красивым и очаровательным Себастьяном Флайтом, когда они отправились в Брайдсхед, чтобы встретить няню Себастьяна. Как только в солнечный июньский полдень он увидел поместье, сразу заметил, что, хотя и был поглощен открывшимся видом, но не мог не почувствовать холод в словах его спутника: не «это мой дом», а «это дом, где живет моя семья».
И хотя в Брайдсхеде есть и сияющий купол, и мраморные камины, и фрески на потолках и потрясающе отреставрированная часовня, среди всего этого великолепия царит печаль. Конечно, из пролога мы знаем, что этот замок будет захвачен и разрушен армией. И, пока Ивлин Во писал эту книгу, он и сам полагал, что все родовые гнезда, такие, как Брайдсхед, обречены на упадок.
Хэмптон ослепителен и шикарен до невозможности. Огромный французский стол, на котором всегда лежат свежие газеты, несколько раз в день приводимые в порядок лакеем. Имена и титулы гостей каллиграфическим почерком написаны на медных табличках возле дверей их комнат. Есть и длинная галерея, всегда полная светскими дамами и джентльменами, щебетавшими как скворцы на дереве, и, конечно, деревянные панели, изящные конторки и изделия из бронзы, так восхитившие Седрика.
Несмотря на всю эту роскошь, Хэмптон настолько отражает холод из названия романа, что дочь хозяйки даже призналась Фанни, что завидует детям Радлеттов, выросшим в тихой и ласковой атмосфере.
Кадр из сериала «Блэндингс». Фото: ВВС
Блэндингс – это родовое гнездо девятого графа Эмсворта, которое ему приходится делить его со своими детьми, сестрой, прислугой и другими препятствиями на его пути к безграничному счастью. Встретив своего сына Фредди в Лондоне, он заявляет, что «зачем вообще ездить в Лондон, когда есть Блэндингс?».
Жизнь в замке течет далеко не мирно. Дети графа совершают бездумные поступки, а кругом кишат грабители. Но в итоге все всегда встает на своим места, и лорд Эмсворт дочитывает в библиотеке книгу о содержании свиней, попивая виски с содой.
Кадр из фильма "Нортенгерское аббатство". Фото: Colm Hogan/PR
Вместо этого, по приезду она обнаружила в поместье современные комнаты, элегантную мебель, огромные окна и целую армию идеально обученной прислуги. В ее комнате в странном письменном столе она нашла всего лишь собрание кулинарных рецептов, в зловещем сундуке – только обычное покрывало. В итоге, уже после того, как Кэтрин ошибочно обвинила отца Генри в убийстве, она пришла к выводу, что «как бы хороши ни были сочинения миссис Радклиф и как бы хороши ни были сочинения всех ее подражателей, они едва ли способствовали раскрытию человеческой природы – по крайней мере, в средних английских графствах».
Это объявление в The Times привлекло четырех совершенно разных женщин в Сан Сальваторе, каждая из которых жаждала убежать. Миссис Уилкинс пыталась скрыться от своего мужа и затяжных английских дождей, миссис Арбутнот – от морального долга и добродетели, леди Кэролайн сбежала от мужчин-хищников и богемного общества, миссис Фишер же – от своего одиночества.
Сан Сальваторе играет в романе роль своеобразной феи-крестной для каждой из героинь. Стены комнат выкрашены в белый цвет и залиты солнечным светом. Снаружи – глициния, вьющаяся вокруг себя от избытка жизни. Под ногами – холодные лилии, в руках – охапки фрезии, источающей такой аромат, что он проникает сквозь двери и ставни на окнах, и здесь же – величественный, похожий на меч, кипарис. И оливковые рощи, и смоковницы, и персиковые деревья, и вишня – все стояло в цвету. «Казалось, что кто-то собрал все цвета, которые можно себе вообразить и вылил их в эту реку».
Под очарованием всей этой красоты, четыре женщины вновь обрели надежду любить и быть счастливыми.
Кадр из фильма "Ребекка"
Мэндерли охотится за ней, как и Ребекка. Как объяснил Макс: «Половины всего, что находится в комнатах, здесь раньше не было. Гостиная, кабинет – все дело ее рук. Кресла, которые Фрис так гордо показывает в приемный день посетителям, и гобелены – снова она. О, конечно, кое-что из этого было и раньше, сложенное в кладовых – мой отец не смыслил ни в мебели, ни в картинах, но основную часть все же купила Ребекка. Своей красотой Мэндерли, такой, какой он сейчас, Мэндерли, о котором говорят, который фотографируют и рисуют, обязан ей, Ребекке».
Хоть и невозможно было не сочувствовать безымянной главной героине, именно Ребекка покорила меня в мои 13 лет. Ребекка и Мэндерли – со своим укромным западным крылом, полным шуб и платьев с пайетками; с кабинетом, украшенным дорогими орнаментами и с красивым письменным столом; со Счастливой долиной бледных азалий и рододендронов, ведущей к маленькому каменистому пляжу, на котором и умерла первая миссис де Уинтер.
Кадр из фильма "Гарри Поттер и философский камень". Фото: РА
При появлении Хогвартс похож на огромный зловещий замок, какой мы привыкли видеть во многих готических романах, и в нем определенно таится множество опасностей. Запретный лес населен гигантскими пауками, вооруженными кентаврами и гиппогрифами. Теплицы полны смертоносных растений – мандрагоры и дурман, плюс еще и Гремучая ива, которая любит бить людей до смерти. Есть и василиск в подвале и трехголовая собака в коридоре на третьем этаже.
Но вместе с тем, это обычная классическая школа, и многие ученики считают ее своим домом. Во второй книге, Гарри так скучает по Хогвартсу, что сравнивает эти чувства с непрекращающейся болью в животе. И когда Волан-де-Морт вернулся в Хогвартс, школа встретила его так же гостеприимно. «Он ходил по берегу озера, рассматривая очертания любимого замка, своего первого королевства, своего по праву».
И хотя Волан-де-Морт пытался притязать на свое неотъемлемое право, вся школа дала ему грандиозный отпор!
Хэддон-холл, реальный прототип Торнфилд-холла
С третьего этажа доносится безумный смех, ночью происходит необъяснимый пожар. Позднее Джейн услышала крик и звуки борьбы, а затем обнаружила раненого человека, истекающего кровью. После того, как он был тайно отослан из поместья, Рочестер не имеет никакого желания возвращаться в дом: «Уезжайте туда, где есть хотя бы глоток свежести. Этот дом – просто склеп, неужели Вы не замечаете?»
Спустя годы Джейн все-таки вернулась в Торнфилд и обнаружила, что его постигла участь многих таких же поместий – оно сгорело.
Замок Бран - замок Влада Цепеша (Дракулы)
Молодого адвоката Джонатана Харкера отправили по работе в дом графа Дракулы в Трансильвании. Он проехал через дикую заснеженную страну, кишащую волками, а местные жители крестились ему вслед и пытались остановить его. Добравшись до места, Харкер увидел, что хоть замок обветшалый и полуразрушенный, но все еще неприступный. Вскоре он осознал, что ему не сбежать.
Комнаты замка дорого обставлены, с золотыми кубками, посудой и отличной библиотекой. Но в нем совсем нет прислуги и зеркал. Замок наполнен опасностью, и Харкер все больше и больше стремится покинуть его. В конце концов, он выбирается через окно и обнаруживает разрушенную часовню, в которой находятся пятьдесят деревянных ящиков с землей. В одном из них лежит сам Дракула. «Я видел мертвые глаза и, хотя они и были безжизненны, я видел в них ненависть такую, что выбежал оттуда, не разбирая дороги».
Она настолько любит Годсенд и описывает его так, что невозможно не влюбиться. Кухня, жизнерадостно сверкающая в отсветах огня, с таким высоким потолком, что он теряется где-то во мраке; ров с освежающей водой, в котором Кассандра и Нил купаются ночью, чтобы оставить Розу наедине с Саймоном. Есть и башня со спальней наверху, где Кассандра загорает голышом.
Доди Смит писала: «Я знаю эту семью, я жила в этом замке». Эта книга позволяет и нам с вами тоже немного пожить в нем.
Перевод: MccainSands
Источник: The Guardian